– Она знает?

Милли кивнула и прошептала:

– Я хотела ей сказать, но она остановила меня. Сама уже догадалась.

– Ты не можешь знать наверняка. В смысле, раз она на ногах…

– Вот этого я никак не могу понять. – Глаза Милли покраснели, и Элли ощутила ту же мучительную тоску. – Возможно, она держится исключительно Божьей помощью.

– Ты имеешь в виду ее веру?

– Я имею в виду Бога, Эль. Другого объяснения у меня нет.

Элли не нашлась с ответом. В лучшем случае подобные разговоры лишний раз напоминали ей о пропасти между их с Милли убеждениями, в худшем – порождали вопросы, на которые не было другого ответа, кроме того, что Милли дала ей давным-давно: Элли, милая, наш мир порочен.

Впрочем, сейчас нет времени на рассуждения. Они подождут до следующего дня, если, конечно, он наступит. А сейчас ей предстоят лишь огонь и бездна.

– Ты не против? – спросила Джесс.

– Не-а. – Тара коснулась пальцем щечки Джоэля. – Он славный.

Интересно, как бы она запела, если бы ей пришлось нянчиться с ним двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю? Впрочем, этого Джесс говорить не стала. Как бы тяжко ни приходилось, Джоэль – ее малютка. Без него она бы наверняка здесь не оказалась.

– Ты действительно туда спустишься? – спросила Тара.

– Придется, – вздохнула Джесс. – Это единственный шанс.

Для Джоэля. Для Тары. И для нее самой, если она рассчитывает прожить хоть подобие той жизни, какую хотела. При условии, что от знакомого мира хоть что-то останется.

Тара прикусила губу.

– Береги себя, – сказала она. И вдруг, к изумлению Джесс (а возможно, и собственному), неуклюже обняла ее свободной рукой.

Джесс не нашла ничего лучше, как похлопать ее по спине и пробормотать:

– И ты тоже.

Они неловко разомкнули объятия. Джесс ушла, не оглядываясь.