Запах жжёных волос и ткани ударил в нос. Искры осыпали его плечо и голову. Он завизжал — высоко, по-бабьи, пронзительно и злобно. Схватился за лицо, но, оступившись на первой ступени крутой лестницы, пошатнулся и полетел вниз.

Я стояла, словно во сне, наблюдая, как он катится, будто жалкая тряпичная кукла, по ступеням. Его маленькое тело ломалось, голова билась о камень. Наконец, он рухнул вниз, прямо к ногам Эштона. Его конечности были вывернуты под неестественным углом, а в широко открытых глазах застыл невыразимый ужас и злоба. Он умер в ту же секунду, свернув себе шею.

Эштон замер. Его дуэль с Эваном остановилась. Он смотрел на тело брата, не в силах поверить своим глазам. Затем медленно опустился на колени, протянул руку и коснулся безжизненного плеча. Его пальцы задрожали... Он поднял голову. Его взгляд, полный невысказанной боли, животного ужаса и всесокрушающей ненависти, нашёл меня наверху.

Он закричал. Нечеловеческий, горловой вопль, от которого кровь стыла в жилах. Это был крик о потере половины себя и крушении всего.

И именно в этот миг в зал ворвались люди в тёмных камзолах. Их шаги гулко отдавались в каменных сводах. Пистолеты с удлинёнными стволами были нацелены на Эштона и его охранников.

— Всем бросить оружие! На пол! — раздалась чёткая, не терпящая возражений команда.

Охранники, увидев численное превосходство и решительность противников, побросали мечи. Эштон не двигался, всё ещё стоя на коленях перед телом брата, его плечи тряслись от беззвучных рыданий.

Эван Грэхем, тяжело дыша, опустил шпагу. Он вытер рукавом кровь с рассечённой щеки и сделал шаг вперёд. Его голос, уставший, но твёрдый, прозвучал в гробовой тишине зала:

— Лорд Гарольд Эштон. Согласно законам королевства Эстрейд, именем Его Величества и герцога Уэстморленда, Кентонского, Аргентского, вы арестованы. Вы обвиняетесь в похищении, покушении на убийство и прочих преступлениях против короны и её подданных.

Пламя факела трещало, освещая моё лицо, и я вдруг поняла, что дрожу. Вся ярость ушла, оставив после себя пустоту и леденящий ужас оттого, что только что произошло.

Я стояла, не в силах пошевелиться, всё ещё сжимая в руке факел, чьё пламя теперь казалось таким ничтожным перед холодом, разливающимся у меня внутри. Я убила человека. Эта мысль гулом отдавалась в пустоте.

И тут я увидела, как Эван резко отбросил шпагу. Он не смотрел больше на Эштона, на труп у его ног или стражников. Его взгляд был прикован ко мне. Грэхем пересёк зал в несколько длинных шагов и взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.