Его оглушила усталость, от которой сперло дыхание. Руки дрожали, виски пульсировали как от тяжелейшего похмелья. Он уставился на сползшего по стволу парня непонимающим взглядом. Грудь гастата медленно, неровно вздымалась. Живой. Просто без сознания.

Зачем… зачем он это сделал?

Луций поднялся. Мышцы саднили, суставы жгло огнем. Он расчертил над гастатом Исцеляющую Печать. Подумав, добавил еще одну. Сунул ему в карман несколько денариев, уложил его на бок, прислонив спиной к стволу.

Парень дышал ровно. Спал. Проспит до утра, скорее всего.

Он наскоро расчертил Печать Тепла и двинулся прочь. В его голове воцарилась звонкая, ласковая пустота. К тому моменту, когда он добрался домой, терзавшая его вот уже несколько дней злость ушла, тоска тоже. Каждая мышца налилась жаркой усталостью. Луций знал, что завтра почувствует омерзение к самому себе, но пока эта мысль была только знанием – чистым и ничем не окрашенным.

Рада ждала его в комнате. Плела паутину на кольце из каких-то веток и негромко разговаривала с мотком льняных ниток, посмеиваясь. Моток купался в чаше с темным варевом, от которого пахло землей и мшистой сыростью. Увидев Луция – с горящими щеками и руками, испачканными кровью, она тяжело вздохнула, точно мать, чей ребенок извалялся в грязи.

– Ты споткнулся? – Она подошла к нему, подула на его лицо и нахмурилась. – Не стоит тебе убивать.

– Нет, Рада, я не споткнулся, – вздохнул Луций, отпихивая ее, – и я никого не убил. Это можно пить? – Он вытащил моток нитей из чаши, но Рада шлепнула его по руке.

– Дурной, что ли? Это притрава для духов и ловушка для них.

– Я просто хочу пить, – пробормотал он и, за неимением лучшего, сделал небольшой глоток талорского бальзама.

Рада отобрала у него бутылочку.

– Это тебе даже нюхать нельзя, – отрезала она, – тут черный ковыль, он делает тень тоньше, а твоя и так сумеречная. Ты опять звенишь и пахнешь хуже прежнего.

Луций открыл было рот, чтобы огрызнуться, но в голову ничего не шло. Он просто махнул рукой и позволил Раде стянуть с себя грязный плащ и тунику. Она усадила его на невысокий табурет и принялась оттирать его руки от запекшейся крови. Вода в широкой чаше для омовения быстро становилась бурой. Чистую кожу Рада покрывала зеленоватым густым маслом с едва ощутимым запахом пряной копоти.

Луций перебрал пальцами воздух, цепляясь за нити, которые связывали его с наемником.

– Сходи к Терцию, – тихо проговорил он, – скажи, что мы отправляемся в Мильвию завтра на закате. Встретимся в сортире Флоры. Пусть возьмет пару ребят из своих.

– Не стоит тебе выезжать из города, – покачала головой Рада, разминая его кисть, – мне здесь не нравится, но тебе так безопаснее. Духи не любят твой город, он глухой.