– Мне плевать, Рада. Просто скажи Терцию быть готовым на закате, – устало отмахнулся Луций, – можешь развлекаться как хочешь, только не на людях. Ты не талорка, но прибить тебя могут просто за то, что ты шальная.

– Я поеду с тобой.

– Нет.

– Поеду. Я должна охранять тебя, тем более там, – отрезала она и вдруг мечтательно улыбнулась, склонив голову набок, – может, наконец энки поймаю, здесь они совсем пропали.

– Твою мать, Рада! Мне будет совершенно не до твоей придури! – Луций вырвал скользкую руку из ее ладоней и подошел к тазу, чтобы наскоро смыть остатки грязи. – Толку от тебя там не будет, ты нас замедлишь, а я спешу.

– Почему ты никогда меня не слушаешь?! – Чаша с рукоделием полетела на пол, расплескивая варево. – Вы, эдесцы, укрылись за своей дурной магией и почему-то считаете, что если закрыть глаза и не видеть правды, то и она вас не увидит. – С внезапным проворством Рада схватила Луция за волосы, дернула, вынуждая посмотреть на себя, и вдруг перешла на талорский. – Аэд оставил меня с тобой. Не веришь мне, так ему поверь. Я поеду с тобой.

Слова Рады, ее гнев пробивались к Луцию словно через плотную пуховую подушку. Но последний ход был слишком грязным.

Луций зажмурился и закрыл уши мокрыми ладонями, закрываясь от внешнего мира. Если ему придется думать и переживать о чем-то еще, он просто треснет, как переполненный мешок.

– Хорошо, – рявкнул он, наконец открыв глаза, – дело твое. Надеюсь, ездить верхом ты умеешь.

– Умею, – просияла Рада.

– Прекрасно, – кивнул Луций, – теперь иди к Терцию. Живо. Два человека. Сортир Флоры. Он знает, где это. На закате.

25 Сувенир на память

25

Сувенир на память

Сортиром Флоры местные называли чахлый садик, посвященный богине. Это был триумф архитектурного идиотизма – архитектор решил оградить сад куполом, украшенным искусным барельефом с растительными узорами, но не учел, что без солнечного света ничего, кроме мха да хилых кустиков, в саду не вырастет. Однако в Нижнем городе, где никогда не было общественных туалетов, пространство все-таки получило свою славу. Укромность садика сделала его крайне популярным среди горожан, которым требовалось справить нужду.

Уже на подходе к месту встречи Луций почувствовал запах сырости и нечистот. Он поморщился и прошел резной аркой в похожее на склеп пространство. Рада, которая волокла на себе пару мешков какого-то добра, последовала за ним. Базальтовый купол не пропускал лучи закатного солнца, и Луций двинулся на свет единственного факела и негромкие голоса.

Терций был уже на месте с двумя подчиненными. Огненно-рыжий юноша – здоровенный, точно зубр, – и коренастый пожилой мужчина со смуглым лицом и орлиным носом негромко переговаривались. Терций игнорировал беседу и сверлил взглядом пустоту перед собой, с задумчивой нежностью оглаживая навершие меча, но подобрался, едва заслышав шаги Луция.