Наверное, он окончательно тронулся умом – но, в конце концов, почему не сейчас и не в этом Дворце желаний? Он шагнул вперед, окинул взглядом лохмотья, скрывавшие его тело, и представил себе образ, который когда-то придумал. Образ Аларика, которым он должен был стать, прежде чем его жизнь вырвали у него из рук.

Быть может, Аларик получит еще один шанс стать счастливым с Лэйрой.

Глава 55 Лэйра

Глава 55

Лэйра

– Ласса и мюр! – прошептала я и в тот же момент захотела ударить себя по губам. Никогда нельзя давать мужчине заметить, что от его вида у тебя перехватывает дыхание. Особенно если речь про Аларика Колэ, чье самодовольство и без комплиментов бьет через край.

На нем были тяжелые сапоги, черные штаны и такой же черный мовлэ, украшенный вышивкой в виде алых языков пламени, тот самый запрещенный кеппоханский жилет, покрывавший только плечи. Там, где раньше его руку у плеча перехватывала грязная повязка, теперь красовались медные браслеты. На предплечье и на пальцах тоже были медные украшения. Его гладко причесанные волосы блестели, в них словно бы проглядывали алые пряди. То, как выглядело его лицо, сводило меня с ума. Я слышала, что кеппоханцы перед тем, как отправиться в бой, раскрашивали лица, как первобытные люди. Сейчас он этого делать не стал – только глаза были тонко обведены черным, из-за чего их синева словно холодно светилась. Но ярче всего сияла его улыбка. Это была дьявольская улыбка, насмешка над реакцией придворных, которые, казалось, не могли определиться, то ли сходить по нему с ума, то ли вышвырнуть из замка.

– Да, действительно очень незаметно на общем фоне, – иронически прокомментировала Вика, закатив глаза, а затем толкнула к зеркалу Йеро.

Быстро и без лишнего шума его доспехи со следами бессчетных битв превратились в новые, чистые, из светло-коричневой кожи и без каких-либо украшений.

Каэ тем временем пошепталась с Викой и второй раз подошла к зеркалу. Она закрыла глаза, и на ней появилось платье, светящееся, словно голубое небо.

Теперь оставалась только я. Встав перед зеркалом, я с испугом увидела, какой бледной, израненной и потрепанной я выгляжу. Быстро закрыв глаза, я подумала о своем зеленом платье, которое надевала на последний бал в замке своего отца, и попыталась точно увидеть его внутренним взором, вспомнить о том, как ткань стекала по моей коже. Я помнила это платье так же хорошо, как линии на своих ладонях. Но совершенно непроизвольно в памяти возникали и другие картины; я не знала, откуда они брались, потому что ничего подобного я никогда раньше не видела и уж точно не носила.