Всем нам, бывшим одноклассникам, исполнилось сорок. «Всего» или «целых» – зависит от того, кто слушает. Лично я сказала бы, что на ту встречу одноклассников в ресторане пришли, на мой взгляд, очаровательные девушки и красавцы-ребята. Абсолютно все мы, как я самонадеянно считаю до сих пор, выглядим значительно моложе своих лет… Вопрос только – а как же нужно выглядеть, чтобы тебе давали «свои»?

В детском садике (о, да, давно) у меня была воспитательница, про которую мои тридцатилетние тогда родители говорили так: «У нашей дочки, она, к счастью, пожилая, добрая». Я ее отлично помню: высокая, крупная. Всегда либо в темно-сером глухом платье, либо в закрытом буром сарафане, под которым – светлая блузка с длинным рукавом. Темные волосы коротко подстрижены, на ногах – плотные телесные чулки и черные тапочки. Мне было три годика, и я интуитивно относила ее к поколению своей прабабушки. И вот случайно нашла пачку детсадовских фотографий, на которых была и та добрейшая Антонина Прокофьевна в окружении нас, своих мелких воспитанников… Никакого умиления у меня не получилось – только отчетливый ужас: ей тогда было около сорока. Не больше. Она не наряжалась, не красилась и выглядела «на свои» – только и всего. Не знаю, полагалось ли тридцать семь лет назад всем женщинам «под сорок» одеваться «сдержанно», или просто та воспитательница сама так считала, но она всегда была и остается одним из немногих людей моего детства, о которых я вспоминаю с благодарностью и симпатией.

Но на том вечере в ресторане все мы оказались выше всяких похвал, честное слово: модно причесанные, неброско подкрашенные, в брендовых нарядах (у кого-то, может, та кофточка была единственной – но кто ж о таком рассказывает!). Парни, конечно, делали нам комплименты – дескать, мы с выпускного вечера ну, ни капли не изменились, хоть сейчас на дискотеку… Праздновали встречу долго, и под конец один из наших дорогих «мальчиков» – а ныне серьезный мужчина с раскрученным бизнесом – надрался, как говорится, «до утраты лика». И этим самым утраченным ликом упал он – нет, не в салат, рядом с тарелкой – и заплакал. Подняли, опросили. Салфетками отерли горькие слезы и поинтересовались причиной рыданий. Он обвел нас честным мокрым взглядом и сознался: «Потому плакал, что жалко мне вас, девчонки». «Как – жалко?! Почему?! – всполошились вокруг него молодые красавицы. – За что нас жалеть?!». «Да старые вы и страшные», – горько ответил Ваня.