— У меня нет идей, — вздохнула, прислоняясь лбом к холодному оконному стеклу.

— У меня пока тоже. Но будут.

Я молчала, разглядывала, пузырящийся в лужах дождь, а в голове, кроме его шума, ничего не было.

— Мара… — позвал Ярослав.

— Да?

— Не ходи завтра на похороны, — он просил. Просто просил почти в отчаянье, зная наперед, каким будет мой ответ.

— Не могу, — отчего-то прошептала я.

В трубке снова повисла тишина. Тишина, которую нужно, просто необходимо было заполнить словами. Какими-то очень важными словами. Но ни я, ни Гад так ничего и не сказали.

На том конце провода, в кабинете парней, что-то скрипнуло. Дверь. Казенная, оббитая дерматином дверь. Только ее петли могут издавать этот мерзкий звук. Потом до меня донеслись голоса. Кажется, Славка и Сухарев.

— Я перезвоню тебе, — выдохнул Волков почти раздосадовано. — Не делай глупостей.

— Хорошо, — кивнула, отходя от окна и нажимая отбой, неуверенная, на что именно ответила «хорошо».

Эли стояла за конторкой. Смотрела на меня. Пристально смотрела, даже не моргая.

— Как я вижу, у вас все серьезно, — не вопрос, не утверждение — констатация факта. — Ты ему доверяешь?

Я не спешила с ответом. Да и по большей части не считала нужным отвечать, не понимая, зачем собирательница вообще задала этот вопрос. Тех, кому я не доверяла, те, кто вызывал у меня хоть малейшее сомнение, никогда не переступали порога отеля.

— Ясно, — едва дернула уголком губ девушка. — А он знает, кто твой отец?

Вот этот вопрос был мне более понятен и более уместен в данной конкретной ситуации.

— В общих чертах, — кивнула. — Имени я не называла.

— Специально? — девушка сощурилась.

— Просто как-то… к месту не пришлось. Я давно не видела отца и надеюсь, что не увижу еще столько же.

— Хм… Надежда — бесполезное чувство, — пожала Эли плечами, — и ты знаешь это не хуже меня.