Миа с раздражением уставилась в переносье мучительницы. Страх наполнял сосуды, проникая под кожу осколками стекла. Казалось, что Анацеа получает необъяснимое удовольствие, доводя её до отчаяния. Возможно, Миа преувеличивала, но чем ещё объяснить эту патологическую настойчивость?

– Вы даже улыбаться умеете? – не смогла не съязвить Миа.

– Я много что умею, – отрезала Анацеа. – Продолжай, пожалуйста.

Глава клана Бессамори решила заняться допросом с пристрастием сразу после обеда, да так внезапно, что даже Миа не смогла предугадать такого поворота. Анацеа бережно взяла Мию за запястье и провела в гостиную. И приказала ледяным тоном: «Действуй!»

Едва не взревев от отчаяния, Миа задрала голову в потолок, отделанный лепниной. Надежды на спасение не было. Нери ещё утром отправился в город под предлогом поиска работы, а Кантана убежала в наставню. Даже Азазель, обычно раздражающий своим ехидством, насупленно молчал вот уже четвёртые сутки. Дороги к отступлению загромоздили каменные завалы, и теперь оставался лишь один путь – вперёд.

Перед глазами, как предвестник беды, воскрес вишнёвый взгляд Кантаны. А ведь накаркала неудачу, чёрная колдунья!

– Выпрями спину, – подсказала Анацеа. – Возможно, у тебя проблемы из-за того, что тебя не научили правильно стоять.

– У меня проблемы из-за того, что я не хочу этим заниматься сейчас! – Миа кусала губы, не зная, как спастись из цепких лап прародительницы клана. Её уже не волновало, как Анацеа оценит её поведение. Она чувствовала себя загнанной мышью в лапах голодной кошки.

– Миа, – Анацеа нахмурилась, – давай с уважением относиться друг к другу. Нельзя позволять себе хамство и непорядочность по отношению к старшим. У тебя действительно большой пробел в воспитании.

– Пробел? – Миа начала раздражаться от тщетных попыток выжать из себя то, чего в ней никогда не было. – Моя единственная проблема заключается в том, что я говорю то, что думаю! Я не знаю, куда катится этот мир, если честность и искренность считаются пороком и подлежат осуждению!

Ничего не ответив, Анацеа пересекла холл и распахнула окно. Прохлада межсезонья застелила пол колючим ковром. Миа следила взглядом за оранжевой шифоновой юбкой, что, колыхаясь, походила на открытое пламя. Вот бы мучительница свалилась вниз, на промёрзшую землю! Уж Миа бы посмеялась тогда.

– Азаэль! – прокричала Анацеа грозно. – Жги мусор за оградой! Тянет в комнату даже при закрытых окнах!

Капли пота намочили волосы Мии у корней. Пытаясь сосредоточиться на уроках Кантаны, она едва услышала сквозь завывание ветра виноватый голос юноши. Азаэль убеждал прародительницу клана в своей невиновности, но, судя по каменному выражению лица Анацеа, речь её не впечатляла.