– Надо идти, господин! – позвала меня Олвен. – Дальше и дальше! Высоко в облака! – К вящему моему облегчению, она забрала у меня платье, натянула его через голову и, встряхнувшись, расправила ткань на хрупкой фигурке. – В облаках порою холодно, господин, – объяснила она и вновь закружилась в танце, а я в последний раз с тоской глянул на пастуха с собакой и последовал за Плясуньей Олвен вверх по узкой тропке промеж высоких скал.

После полудня мы отдохнули. Остановились в долине с крутыми склонами, где росли ясени, рябины и платаны, и темная гладь длинного, узкого озера чуть подрагивала под легким ветерком. Я облокотился на валун и, должно быть, задремал, потому что, когда я проснулся, Олвен опять была в чем мать родила, но на сей раз она плавала в холодной черной воде. Дрожа, она выбралась на берег, насухо растерлась плащом и вновь натянула платье.

– Нимуэ сказала мне, – поведала она, – что, если ты возляжешь со мной, Кайнвин умрет.

– Тогда зачем же ты звала меня возлечь с тобой? – хрипло спросил я.

– Проверить, любишь ли ты свою Кайнвин, – а зачем бы еще?

– Люблю, – промолвил я.

– Тогда ты сумеешь спасти ее! – возликовала Олвен.

– Как Нимуэ прокляла ее? – спросил я.

– Проклятием огня, и проклятием воды, и проклятием терновника, – отозвалась Олвен, присела на корточки у моих ног и заглянула мне в глаза. – И темным проклятием Иной плоти, – зловеще добавила она.

– Но почему? – гневно вопросил я. Подробности черного колдовства меня не занимали; мне хватало уже того, что моя Кайнвин страждет во власти злых чар.

– Почему нет? – отозвалась Олвен, рассмеялась, закуталась во влажный плащ и зашагала дальше. – Идем, господин! Ты голоден?

– Да.

– Тебя накормят. Поешь, поспишь, поговоришь. – И Олвен снова закружилась в танце, грациозно переступая по кремнистой тропе. Босые ступни ее сочились кровью, но она, похоже, не ощущала ни малейшего неудобства. – Мы идем в обратную сторону, – сообщила она.

– Это как?

Олвен развернулась и засеменила дальше спиной вперед и лицом ко мне.

– Назад в прошлое, господин. Мы разматываем годы. Минувшие лета проносятся мимо нас, но так быстро, что тебе не дано разглядеть ночи и дни. Ты еще не родился, твои родители еще не появились на свет, а мы все идем и идем – назад, назад, все время назад, ко временам задолго до королей. Вот куда мы идем, господин. Ко временам задолго до королей.

– У тебя ступни в крови, – заметил я.

– Заживут! – И она развернулась и весело запрыгала дальше. – Идем! – позвала она. – Идем ко временам задолго до королей!

– А ждет ли меня там Мерлин? – осведомился я.