— Может быть, и не вся, — признала она, поразмыслив. — Но мне хотелось бы именно такой правды… — внезапный смелый порыв вскружил Тааль голову. Раз сыпучий старик хочет от неё честности — что ж, она будет честна. — Если уж мне суждено потерять зрение, оглохнуть, понимать деревья и жуков, иногда выслушивать загадки атури и умереть от голода в Пустыне — предпочитаю, чтобы это случилось ради других. Чтобы в этом был хоть какой-то смысл.

Она и сама не знала, откуда в ней взялось столько злой запальчивости. Хнакка, однако, выслушал эту тираду вполне спокойно — только кучка скорпионов отхлынула от Тааль, как от открытого огня.

— Выслушивать загадки атури… Значит, Эоле произвёл на тебя не лучшее впечатление о нас. Ну ничего, — он шуршаще усмехнулся. — Надеюсь, ты встретишься с другими — не с такими пустоголовыми, как он, и не с такими брюзгами, как я… Мы очень разные, Тааль-Шийи. Потому и с тауриллиан мы в разных отношениях. Моя Пустыня уже не первое тысячелетие не даёт тауриллиан прохода на материк, но она же и оберегает их. Нам пришлось заключить своего рода договор (вижу, это тебя интересует)… Я не мешаю их магии и их драконам, мои песчаные бури обходят их стороной. А они взамен сделали меня Привратником у Молчаливого Города. Каждый должен пройти через меня, чтобы костяные ворота открылись перед ним… Каждый, кого тауриллиан ждут, конечно.

Врата в её снах чаще всего были белыми. Так что упоминание «костяных ворот» Тааль совсем не понравилось. Ещё меньше ей понравились пышные фразы о договоре.

Скорпионов становилось всё больше: ей уже начинало казаться, что под ними не видно песка… А вдруг испытание — в том, чтобы спастись от их голода? Она так слаба, что на долгий полёт её не хватит…

— Может быть, тогда объяснишь, что я должна сделать?

— О, ничего серьёзного, — в стариковском шёпоте послышалось сожаление. — Почему-то тауриллиан особенно снисходительны к тебе, они редко таким ограничиваются… Любят странные шутки. Всего-навсего три загадки, Тааль-Шийи. На этот раз — настоящие загадки, а не то, что ты ими посчитала… Ты отвечаешь на три моих загадки, а потом проводишь ночь бдения здесь же, на этом месте. Таковы условия тауриллиан. Им нужны твоя мудрость, сила и чистота.

«Чистота» — опять это слово… От него Тааль почему-то становилось неловко, как если бы кто-то, например, поймал её на неуклюжем повороте в высоте.

— Я готова.

Когда-то она неплохо разгадывала загадки. По крайней мере, отцу нравилось, и пару раз он даже звал Тааль «смышлёной» — правда, скорее от большой любви, чем из-за подлинных заслуг. Особенно же загадки любил Ведающий: не одну сотню хитроумных вопросов он загнал в музыкальную форму. Общаясь с молодняком и птенцами, он обычно ставил их в тупик своими песнями-ребусами — и добродушно посмеивался, когда они в задумчивости разлетались по гнёздам…