«Отведём, — пообещал равнодушный голос, и три головы на облезлых шеях, как одна, повернулись в сторону Гаудрун. — Но другая майтэ должна улететь с нами. Тебе необходимо остаться одной для последнего испытания, Тааль-Шийи. Если выдержишь его — будешь допущена в Молчаливый Город и дальше, к господам».

— Что такое, Тааль? — с удвоенной тревогой завозилась Гаудрун. — Они пялятся на меня дольше, чем ваш хамовитый Руоль с Лестницы…

— Они просят тебя лететь с ними, — сказала Тааль, стараясь не смотреть на неё. — Говорят, что так нужно.

Гаудрун издала гневный возглас и расправила иссиня-чёрные крылья, готовясь к схватке.

— Да ну? А больше им ничего не нужно?… Чтобы я оставила тебя с ними? Да ни за что, пусть даже мне предложат сто дней южного ветра для полётов!

«Скажи маленькой глупой майтэ, что её отведут к брату, Тааль-Шийи, — пронудил голос в голове Тааль. Грифы по-прежнему сидели и ждали; один из них почесался клювом, и на Тааль пахнуло вонью мертвечины. — Если она полетит с нами, то намного скорее встретися с ним. Если откажется — вы будете блуждать по Пустыне, пока не умрёте, и ты никогда не увидишь господ. Выбор за вами».

Тааль вздохнула. Выбор действительно был, но его в то же время и не было… Она уже знала, что скажет Гаудрун, когда это выслушает.

«Каким будет испытание? Я не уверена, что выдержу второе такое же…»

«Мы ничего не знаем заранее. Мы лишь слуги господ, и испытание определят они, Тааль-Шийи».

— Позови водного духа, Тааль, — предложила Гаудрун, уже сама не своя от беспокойства. — Пусть прогонит их и подскажет нам, где кентавр.

— Эоле приходит, когда посчитает нужным, — устало объяснила Тааль. — Я не всемогуща, чтобы звать его… Ступай с ними, Гаудрун. Они обещают проводить тебя к брату.

— К Бииру? — лицо Гаудрун осветилось изнутри, но потом она заново поникла. — Я не думаю, что им можно верить… Ты что, прогоняешь меня?

— Так надо.

— Я не улечу. Ты бы видела себя — ты же едва жива. Не могу я бросить тебя…

— Так надо, Гаудрун, — повторила Тааль. Ей совершенно не хотелось расставаться с подругой, и совсем недавно она бросилась бы к ней, умоляя не поддаваться искушению… Но с недавних пор Тааль научилась притворяться. — Если тебе так проще — да, я прогоняю тебя, — она подбавила в голос холода, скопившегося за ночь, допустила трель, с которой обычно не обращаются к друзьям. — Я прошу тебя улететь. Ты должна оставить меня одну.

Гаудрун грустно вскрикнула и опустила крылья. Пожалуй, даже среди разноцветных лис-оборотней Тааль не видела её такой обескураженной.

— Ты сама не знаешь, что говоришь. Твой разум всё ещё мутится… Нельзя оставаться одной в таком месте. Нельзя делать в одиночку что-то, чего от тебя добиваются эти твари…