Наконец терпение Нинсона было вознаграждено, и разговор вильнул к Мортидо.

— Значит, это колечко дорогое? Оно дороже, когда из стальбона?

— Можно? — Ингвар осторожно взял нагретый ладошкой куклы перстень. — Теперь меняй. Пусть станет золотым, серебряным, медным.

Девочка смотрела на перстень. И громко повторяла за Нинсоном:

— Золотым… серебряным… медным…

Перстень менял цвет и фактуру. Но не вес.

Ингвар вернул колечко в потную ладонь Грязнульки.

— Неважно. Металлы тут ненастоящие. Видишь, оно не меняет вес. Только цвет.

— Камешек не меняется.— Девочка указала на кабошон, который в её руках снова стал прозрачным.

— У меня тоже такой сначала был, как стеклышко. Пока не надел. Хочешь попробовать?

— А можно?

— Можно, — усмехнулся Ингвари надел перстень на тоненький пальчик куклы.

Из осторожности Нинсон выбрал мизинец левой руки. Перстень мог сжиматься и разжиматься. Мог даже полностью развернуться, став плоской фибулой. В таком виде он и хранился у легендарного колдуна в потайном отделении шкафа. Вероятно, Мортидо мог полностью сжаться, отрезав палец.

Судя по напуганному и ошарашенному взгляду девочки, по тому, как она дёрнулась и сжала ноги, с ней произошло то же, что и с ним в прошлый раз. Судорога вдоль позвоночника, отдающая в низ живота, ломота в шее и мгновенная вспышка.

Кабошон так же, как и в случае с Ингваром, медленно наполнился клубами крови, загустел, наливаясь кармином, постепенно превратился в вишнёвый рубин.

— Как комарик, — захихикала Грязнулька.

— Да. Теперь и тебя укусил.

Нинсону нравился Мортидо.

Кроме того это было наследство Таро Тайрэна.

Последний привет Эшера. Последняя воля Рутерсварда.