Вода унесла лавчонки портных и кузницы. Мельница лежала в руинах. Здание суда развалилось, оставив после себя устремляющиеся в небо колонны, сложенные из кирпичей. Деревья, подобно мертвецки пьяным людям, валялись на холмах и вдоль берега реки. В неглубоких лужах были заметны оспины кирпичей. Там виднелась вывеска, сорванная с таверны Мейсона, а тут из жидкой грязи выглядывала погребенная в ней детская деревянная лошадка-качалка. Все было покрыто толстым слоем красноватого ила. Тот тут, то там среди обломков виднелись те же самые странные твари, которых им уже довелось видеть на реке. Паучьи лапы были безжизненно подняты к небу, колючие хвосты торчали из грязи, словно пики. Хотя океан находился далеко на востоке, в воздухе пахло морской солью.

Шарлотт исчез с лица земли. Таверна Кука осталась единственным неповрежденным зданием во всем городе.

Миссис Тигхе вцепилась пальцами в свой передник.

– А мой сын…

Посудомойка обняла и похлопала ее по плечу.

– Тише, Луиза. Он, может, еще вернется.

Миссис Тигхе, подняв голову, еще раз оглядела руины. Она искала своего сына. Взгляд ее упал на лежащий у остатков несущей стены предмет. Это оказалась филигранной работы металлическая вязь флюгера, еще недавно украшавшего крышу дома доктора. Ничтожно малую надежду вытеснил страх.

– Вы его убили, – произнесла женщина. – Вы убили его с тем же хладнокровием, с каким сейчас стоите передо мной. Никогда я не видела людей, над которыми нависает столь сильное проклятие. Это ты принесла беду! – Миссис Тигхе повернулась лицом к Эвангелине. – Ты, приехав сюда, сказала, что ведаешь будущее, то, что ведомо только Господу Богу, а потом разлеглась на кровати, отдав наш город на растерзание наводнению. Ты лишила меня сына! – закричала она и повернулась к Амосу. – Ты дьявол! Забирай ее и ребенка. Убирайтесь отсюда, а то я найду всех, кто выжил, и они вас перестреляют. Убирайтесь!

Эвангелина прижала к себе Бесс.

На окраине того, что некогда было Шарлоттом, стояли размокшие, но вполне исправные фургоны. Утонули лама и свинья, а вот до лошадей, оставленных на вершине холма близ Шуге-Крик, вода не добралась. Циркачи собирались в большой спешке. Пибоди говорил, что расстояние и время исцелят их души от перенесенных несчастий, вот только особой уверенности в его тоне не было. Прежде чем солнце достигло своей высшей точки на небосводе, караван двинулся в путь.

– Едем на север, – заявил Пибоди. – Лично я сыт по горло Югом. Филадельфия… Нас ждет Филадельфия.

Эвангелина знала, что его слова – пустое. Смотря на разруху повсюду, на странное умиротворение на лице новорожденной, она понимала, что миссис Тигхе права. Никогда на свете не было двух настолько проклятых созданий.