— А мы уж думали, ты не спросишь, — Горнапштинкер снял очки. За ними оказались темные как ночь глаза. Вместо зрачков в них вспыхивали огненные точки.

— Жив-здоров и плачет по нему Родосский орден.

— В смысле? — не поняла Марина.

— Не пугай девочку, — строго сказал Хортылакнер, тоже снимая очки. — В смысле, что наш друг рыцарь решил повременить с монашеством. Но в память о своих предках щедро помогает ордену деньгами. И еще он не расстается с одной вещью. Серебряным кольцом с ярко синим камнем. Ума мне приложу, как он его протащил через тысячу лет в свое время? — Хортылакнер подозрительно посмотрел на брата.

— Я здесь не причем. Думаю, даже если захотел, не смог бы проделать такой трюк, — искренне произнес Горнапштинкер.

— Ну, нам пора. Рады были встрече. — Хортылакнер потрогал языком слегка увеличившиеся клыки.

Братья развернулись, надели очки, и так же плечом к плечу двинулись обратно по коридору. Скрипнула дверь.

— Вы еще здесь? — тощая женщина в деловом костюме раздраженно смотрела на Марину.

Секретарь испуганно забарабанил по клавиатуре.

— Можете идти. Вас вызовут потом. Позже, — тетка хлопнула дверью, закрываясь в кабинете.

Инесса завела дочь в свою комнату. Это было чуть ли не единственное приведенное в порядок помещение в замке.

— Марион, нам нужно серьезно поговорить, — сказала герцогиня.

— Да, мадам, — девочка сделала книксен, подмигнула Агнессе и шмыгнула в спальню.

— А вы подождите здесь, — Инесса повернулась спиной к новой няне.

Агнесса покорно стала у двери, сложив на белоснежном фартуке натруженные руки.

— Дитя мое, вы уже достаточно подросли, чтобы нести ответственность за свои поступки, — начала разговор герцогиня.

— А Агнесса говорит, что я ребенок, — бесхитростно улыбнулась малышка.

— Об Агнессе мы поговорим позже, — покачала головой Инесса, — Меня интересует граф Бриан. По замку ходят слухи, что он чуть ли не погиб, защищая вас от разбойников. Но вы помолились, и он воскрес. Это так?

— Он очень хороший, — прошептала девочка, потупив глаза.

— Возможно, — Инесса присела рядом с дочерью и развернула ее лицом к себе. — Но мы не можем себе этого позволить. Мы не должны вмешиваться в жизнь людей. Ты должна это понять.