Из водостока хлынули крысы. Как будто показали кино наоборот для смеху. Представьте себе, как коричневый ливневый поток хлещет в канализацию, такой бурный, что голова кружится смотреть.
Теперь представьте себе то же самое наоборот – вода прет из канализации обратно. Густая и бурая.
А теперь представьте себе, что это не вода, а крысы. Тысячи крыс выливались вверх и наружу между прутьями решетки. Их было столько, что отдельных крыс даже и видно не было – только бурый потоп.
– Кейт, через изгородь… беги к дому.
– Не могу! – крикнула она. – Они из канавы тоже лезут! Их сотни.
– Хватай вот это! – Я сунул ей палку от метлы, найденную возле воды. И стал раскидывать кучу нанесенного водой мусора, перепутанного с человеческими костями.
Палку.
Ветку.
Что-нибудь, чем можно отмахнуться от полчищ голодных крыс, надвигающихся на нас. Сомневаться не приходилось – дни собирались обедать.
Я нагнулся разгрести выброшенную на берег груду сумок, щепок, ботинок, шмоток, дохлых голубей.
Черт побери, ничего!
Ничего похожего на дубину.
– А, блин… вот это сойдет.
Я подобрал человеческую бедренную кость. Длинная, тяжелая – идеальная дубинка. На ней еще висели клочки мяса засохшими макаронинами. Хоть бы пластиковым пакетом обмотать конец, чтобы взяться, но времени нет. Я охватил кость ладонью, передернувшись от мокрого прикосновения прядей мыши.
– Рик, вот они! А, черт!
Кейт ударила палкой, промахнулась. Еще ударила – на этот раз с размаху, как клюшкой.
Крыса пискнула. С глухим стуком палка от метлы сбросила ее в воду.