Последняя фраза, однозначно, была лишней. Стронг презрительно хмыкнул, показывая, что награды его интересуют меньше всего.

– Значит, мой герой должен говорить по-русски без акцента? – переспросил он.

– Да, – я утвердительно кивнула головой, – озвучивать тебя другим голосом будет глупо и неправдоподобно. Поклонники и фанаты твой тембр ни с чем не спутают. Не будем их разочаровывать.

Я переместила взгляд на массивную бронзовую люстру, свисающую с потолка, и бегло подсчитала количество плафонов на ней, чтобы хоть как-то отвлечь себя от нарастающих чувств к Стронгу. Дело превыше всего, Мила! А потом – бежать, бежать из Лондона, пока не стало слишком поздно!

Лицо Стронга, когда я вновь посмотрела на него, было почти непроницаемым. И лишь под тонкой загорелой кожей на щеках проступал румянец. Я почти физически ощутила, что англичанину сейчас очень жарко. И вряд ли оттого, что в зале ресторана вовсю работает система отопления. Напряжение, возникшее между нами, казалось, можно было разглядеть в воздухе, прямо над нашими головами. Тысячи огненных разрядов рассекали пространство под потолком, искрились и переливались, словно новогодняя иллюминация. Я невольно вспомнила ёлку во дворе дома, куда так стремилась попасть, но тут же отогнала от себя ненужные мысли.

– Этот фильм – не про супергероев, – жёстко сказала я после паузы, – не про оборотней, не про вампиров. Это рассказ про тех, кого изменила жизнь, но кто смог, несмотря на это, остаться собой. Ты ЭТО понял, прочитав книгу?

Я метнула свой вопрос в Роберта и резко откинулась назад, ожидая ответа. Однако Стронг молчал, не сводя с меня глаз цвета холодного неба.

Я выдержала заметную паузу и снова заговорила:

– Это рассказ про тех, кто, возможно, живёт рядом с нами. Про наших отцов и матерей, наших возлюбленных, которые могут на поверку оказаться совсем иными, чем мы о них думали. Они – гораздо сильнее, чем кажутся на первый взгляд. Они – среди нас, но не могут рассказать об этом, потому что никто не учил их хвалиться своими подвигами. И ещё потому, что знают – откровенность способна навредить тем, кого они любят. Они созданы, чтобы выполнять своё предназначение. И наверное поэтому, все другие стороны жизни им не познать.

В горле запершило, и я поспешно глотнула сок из стакана. Прошло уже много времени, как мне его принесли, и сок потемнел, став почти безвкусным. Тем не менее, говорить сразу стало легче:

– Любовь. Боль неразделённого чувства. Радость взаимного притяжения. Ревность. Неужели нашим незримым героям никогда не удастся почувствовать всё это? Автор книги усомнился и показал всем, что даже в самом твёрдом сердце может поселиться…