Удовлетворенно улыбаясь, Паккард шагнул к дымящемуся трупу и пнул его ногой. Зрители, спрятавшиеся поодаль, охнули от его храбрости. Теперь Паккард улыбался во весь рот. Пинок стоил целой ночи выпивки, а возможно, и женщины.

Тварь лежала брюхом вверх С видом профессионального истребителя демонов Паккард внимательно исследовал конечности, обхватившие голову монстра. Чудовище сдохло, без сомнений. Он убрал пистолет в кобуру и склонился над трупом.

— Тащи камеру, Джедедия, — сказал он, любуясь собой.

Его помощник выбежал из конторы.

— Нам непременно нужна, — сказал он, — фотка этого красавчика.

Паккард опустился на колени и дотронулся до почерневших конечностей. Перчатки придется выбросить, но это небольшая потеря — стоит шикарного жеста для зрителей. Он почти чувствовал на себе их обожающие взгляды, когда дотронулся до обгоревших останков и принялся разжимать охватившие голову лапы монстра.

Огонь сплавил все вместе, и ему пришлось потрудиться. Наконец конечности с хлюпающим звуком отделились, открыв единственный глаз на голове чудовища.

С видом крайнего отвращения шериф уронил лапту чудовища на место.

Удар.

Рука демона неожиданно поползла вперед — слишком неожиданно, чтобы Паккард успел пошевелиться. В мгновенном приступе ужаса шериф увидел, что на ладони передней лапы открылся рот — и вновь закрылся, схватив руку Паккарда.

Он вздрогнул, потерял равновесие и сел на ягодицы, пытаясь освободиться от захвата чудовищного рта. Но зубы монстра порвали его перчатку и отхватили пальцы, а глотка уже засасывала обрубки и кровь.

Зад Паккарда заскользил на жирном месиве, и он завыл, совсем потеряв лицо. Она жива, эта тварь из нижнего мира. Паккард взывал о помощи, поднимаясь на ноги и волоча за собой массивную тушу чудовища.

Над ухом Паккарда прозвучал выстрел Его забрызгало кровью и гноем, а лапа твари, размозженная у плеча, ослабила свою жуткую хватку. Груда искореженных мышц упала на землю, и рука Паккарда — или то, что от нее осталось, — вновь оказалась на свободе. Пальцев уже не было, лишь обрубок большого и расщепленные кости суставов жутко торчали из изжеванной ладони.

Элеонора Кукер опустила ствол дробовика и удовлетворенно хмыкнула.

— Руки у тебя больше нет, — сказала она с жестокой простотой.

«Чудовища, — вспомнил Паккард слова отца, — никогда не умирают».

Он вспомнил их слишком поздно, и ему пришлось пожертвовать для этого рукой — той самой, которой он наливал выпивку и ласкал женщин. Ностальгия по прежним годам, когда все пальцы были целы, охватила шерифа; в глазах у него потемнело. Теряя сознание, он успел увидеть своего исполнительного помощника: тот поднимал камеру, чтобы запечатлеть сцену.