Лачуга, пристроенная позади дома, была убежищем для Люси. Когда Юджин возвращался домой пьяным или когда его охватывал гнев по поводу остывшей каши, Люси пряталась в хижину, где могла спокойно выплакаться. Сочувствия Люси не находила Ни у Юджина, ни у самой себя — у нее не оставалось времени, чтобы жалеть себя.

Сегодня на Юджина подействовал вечный источник раздражения — ребенок.

Дитя их любви, названное именем брата Моисея — Аарон, что значит «достойный». Прелестный ребенок. Самый красивый мальчик; в округе. Пяти лет от роду, а уже такой милый и вежливый, что любая мама с Восточного побережья гордилась бы его воспитанием.

Аарон.

Гордость и радость Люси, ребенок с картинки, он очаровал, бы самого дьявола.

Это и раздражало Юджина.

— Твой гребаный сын похож на парня не больше, чем ты, — говорил он Люси. — Он и наполовину не парень. Он годится только для того, чтобы сбывать модные туфли да торговать духами. Или чтобы быть проповедником. Тут он подойдет.

Он ткнул в мальчика рукой с обкусанными ногтями и кривым большим пальцем.

— Ты позор своего отца.

Аарон встретил отцовский взгляд.

— Ты меня слышал, парень?

Юджин отвернулся. Большие глаза ребенка глядели так, что его замутило, — не человечьи глаза, собачьи.

— Пусть уберется из дома.

— Да что он сделал?

— Ему ничего не нужно делать. Достаточно того, что он такой, какой есть. Все надо мной смеются, ты это знаешь? Смеются надо мной из-за него!

— Никто не смеется над тобой, Юджин.

— Да смеются же!

— Не из-за мальчика.

— Что?

— Если они и смеются, то не из-за мальчика Они смеются над тобой.