— Хорошо выглядишь, — солгал он.

— Нет, — ответила она. — Если бы я хорошо выглядела, это было бы оскорбительно для Филиппа. Как я могу хорошо выглядеть, когда у него такая беда? — Она говорила решительно и жестко, как всегда.

Она была старше Льюиса на три года, но обращалась с ним, будто учитель с непослушным ребенком Так она выражала привязанность.

Потом Катрин села у окна, глядя на Сену. Под мостом проплывали маленькие серые льдинки, они покачивались и сталкивались течением. Вода выглядела неживой, точно ее горечь могла отравить насмерть.

— Что случилось с Филиппом?

— Он обвиняется в… — Она запнулась, ее веки дрогнули. — В убийстве.

Льюис хотел рассмеяться: ее слова звучали нелепо. Филиппу семьдесят девять лет, и он кроткий, как ягненок.

— Это правда, Льюис. Я не могла написать в телеграмме, понимаешь? Я должна сказать тебе сама Убийство. Он обвиняется в убийстве.

— Кого?

— Девушки, разумеется. Одной из его симпатий.

— Он все еще бодр, а?

— Помнишь, как он шутил, что умрет на женщине?

Льюис кивнул.

— Ей было девятнадцать. Натали Перек. Довольно приличная девушка. И милая. Длинные рыжие волосы. Ведь Филипп всегда любил рыжих.

— Девятнадцать? Он крутил роман с девятнадцатилетней?

Она не ответила. Льюис сел, чтобы его ходьба по комнате не раздражала ее. В профиль Катрин была по-прежнему прекрасна, а желто-голубой свет, лившийся из окна, смягчал линии ее лица, чудесным образом возвращая Льюиса на пятьдесят лет назад.

— Где он?

— Его арестовали. Сказали, что он опасен и может снова убить.

Льюис покачал головой. Виски его заломило. Эта боль пройдет, стоит лишь закрыть глаза.

— Ему нужно повидаться с тобой. Очень.