Мгновенно поняв, что это значило, Антон нежно взял ее руку в свою. Он не знал, чувствовала ли она его прикосновение, но готов был поклясться (хотя, конечно, ему показалось), что она попыталась сжать пальцы.

Последним, что он увидел в ее глазах, была благодарность. Затем она умерла.

По иронии, выходные прошли в подготовке к похоронам. Вероятно, на фоне стресса (когда Антон решил откупорить стоявший «чисто для красоты» в серванте «пузырь» водки) ему примерещился Игорь.

Взяв его за плечо, он посмотрел на Антона своими виноватыми собачьими глазами и сказал:

– Хочешь быть, как я? Тогда вперед, выпьем вместе. – С этими словами жалостливые глаза превратились в волчьи, а в качестве закуски Игорь предложил отведать свою распухшую печень. – Гляди какая. Вся в дырках, будто сыр. Так что ты был прав. – Сказав это, Игорь исчез.

Больше он его не видел. Но и бутылку водки разбил, разрыдавшись от боли и страха. Вот уж действительно, не та картина, которую достойна увидеть их дочь…

Два дня было потрачено на приготовления: гроб, сборище родственников и друзей, цветы и венки. Шторы в кухне и их комнате были заменены на черные.

Выходные пролетели быстро.

* * *

Однажды, когда Антон с Машей шли в «Пятерочку» через городской парк, им попалась девушка-подросток с пшеничными волосами и грустью в зеленых глазах. На ней были грязные джинсы черного цвета, кроссовки-«патрули» и майка с надписью: «Русский – значит трезвый».

Девушка, прошагав по гравию, перегородила им дорогу так, что папа, отведя Машу к скамейке и оглядевшись, подошел к ней и спросил, в чем дело. Та ответила, что у нее СПИД, но так как она уроженка Украины и необходимых в России документов не имеет, то и лечение здесь получить не может.

Объяснив ситуацию, девушка натурально заплакала. Она была не похожа на обычных попрошаек, наркоманов и алкоголиков, у которых каждый прохожий, витающий в облаках, становится «братишкой», «командиром» или «сестрой».

– Помоги мне, – попросила она Антона.

– Но… я не знаю как. Я не врач и не Бог.

От его растерянности страдание девушки усилилось.

– Пап, а чего она плачет? – подбежала к нему обеспокоенная дочка. – Ей плохо?

– Да, очень, – ответила девушка вместо него и постаралась успокоиться, вспомнив, что слезами горю не поможешь.

– Неужели ей никак не помочь? – переминалась Маша с ножки на ножку, взяв папу за руку.

– Разве что деньгой, – немного подумав, ответил папа и, раскрыв кошелек, вынул оттуда тысячу рублей. – Тебе же это поможет? – спросил он у девушки, стыдливо утирающей слезы. Она не смогла ответить, и он протянул ей деньги. – На вот, возьми. Купи себе поесть… Или, не знаю, найди центр помощи какой-нибудь… как это называется? А, да, благотворительный.