– Ты что? Офонарел? – закричал он, опять применяя подзаборную лексику.

Машина, легко повинуясь виртуозным выкрутасам Костолома, каким-то чудом обрела твёрдую почву под резиновыми лапами.

Беззвучно посмеиваясь, каскадёр покосился на шефа.

– Был приказ: потише. Или я ослышался?

– Идиот! – Директор поморщился, потирая ушибленный затылок. – Уволю, мать твою! Уволю без выходного пособия!

– Мать моя давно уже на пенсии, Том Томыч.

– Закрой дупло! – Бесцеля по привычке схватил рукой то место, где должна быть кобура. – Скажи спасибо, что разоружился.

– Спасибо, шеф, и дай вам бог здоровья! – Костолом был спокоен, потому что знал характер своего патрона, любившего такую необычную езду; особенно сильно шеф любил, когда в салоне были работники издательского дома или кто-нибудь из посторонних. Во время таких номеров они кувыркались где-нибудь сзади в салоне просторного джипа, напоминая перепуганных беспомощных младенцев, а господин Бесцеля только посмеивался.

Какое-то время они ехали молча.

– Что-то рано темнеет, – заметил директор, глядя на багрово-жёлтую закатную полоску, зажатую облаками и тучами на горизонте.

Плечи Костолома были разные: левое – переломанное – заметно меньше правого, целого.

– Нормально темнеет, – сказал Костолом, пожимая правым широким плечом. – День-то ещё короткий.

Ровное и сильное сердцебиение горячего мотора начинало постепенно убаюкивать Толстого Тома – напряжённый график издательского дома не давал возможности выспаться вволю. Он помассировал глаза и раскурил сигару, чтобы прогнать дремоту. Приоткрыл окно – свежий ветер возле виска стал посвистывать. Из придорожных берёзовых колков, из глубины сырого и грязного кювета сумрак выползал на трассу и потихоньку поднимался – в полный рост. Незнакомые птицы – бормотушка, варакушка, вяхирь – иногда из кустов вылетали, садились на дорогу и жутковато, кроваво мерцали глазами, отражающими свет зажженных мощных фар. Дорожные знаки, фосфоресцируя, там и тут «выходили» на сырую, стылую обочину. Крупные звёзды начинали кристаллизоваться в тёмно-синей вышине.

Бывший каскадёр – человек внимательный и хваткий – давненько уже обратил внимание на серую какую-то, малоприметную легковушку, словно бы «упавшую на хвост» проворного издательского джипа. Костолом хотел сказать об этом, но, повернувшись, увидел неприятно раззявленный рот господина Бесцели; запрокинув голову, директор спал, минутами назад выбросив окурок за окно. Легковушка, бегущая сзади, куда-то пропала, и Костолом подумал, что почудилось, будто за ними кто-то увязался. «Начитался детективов, – хмыкнул шофёр, – вот и мерещится всякая хрень».