Старик ушёл за угол магазина. И тут же из-за другого угла появился человек в чёрной шляпе, следящий за Бустрофедоном. Подойдя к газетной тумбе, шляпа улыбнулась, глядя на оплёванную фотографию директора издательского дома.

«Ну, вот! А я что говорил? – обрадовалась тёмная шляпа. – Старика не надо вербовать, это наш человек, наш до мозга костей! Только я что-то понять не могу, что ему надо в этих книжных лавках? Там же одна дребедень!»

2

Широко развернулся издательский дом господина Бесцели – по всем городам, городишкам и даже глубинкам, где раньше народ книгу не видел в упор. Но прежде всего этот издательский дом своей паутиной опутал читателей Стольного Града – это была густо раскинутая и хорошо отлаженная сеть крупных книжных магазинов и мелких книжных лавок. В определённое время туда привозили новоиспечённую продукцию – ещё тепленькую, пахнущую типографской краской. Народ собирался, как правило, загодя – боялись пропустить что-нибудь интересное. У закрытых дверей всегда толпилось много знатоков и любителей как новой, так и старой отечественной и зарубежной литературы. Обсуждали, спорили, устраивали шумные дискуссии.

И как-то незаметно среди этой публики появился и неплохо прижился какой-то новый, хотя по возрасту уже довольно старый человек с необыкновенной фамилией Бустрофедон. Благообразный, тихий этот человек был удивительно грамотный, очень редкие древние книги читал, много знал наизусть. Только был он порою занудливый, в каждую строчку въедался, в каждую буковку печатного текста. И вот по этой причине его за глаза прозвали – Дед-Буквоед.

Хмуро слушая начитанную публику, хвалившую очередной фолиант Короля Мистимира, дед обескуражено качал головой, дремучую бороду пятернёю царапал – забородател почти до коленок.

– Это человек из города Пномпень? Чтоб не сказать Пнём Пень. Или откуда взялся этот щелкопёр?

– Из-за границы, – со знанием дела отвечал кто-нибудь. – У нас таких талантов днём с огнём не сыщешь!

– Ну, ты меня расхохотал. Скажи ещё, на парашюте сбросили, – не соглашался Бустрофедон. – А если доморощенный? Если какой-нибудь вятский, парень хватский? А? Вот обидно-то будет.

– Почему – обидно? – возражали сбоку. – Гордиться нужно. Я слышал, будто скоро Мистимира будут выдвигать на премию, на эту…

– На Шнобелевскую, – подсказал ехидный дед.

– Ну, вот ещё. Я вам серьёзно говорю.

– И я вполне сурьёзно. Бороду даю на отсечение. – Дед-Буквоед ухмылялся, полыхая странным зубом, похожим на золотое перо от Parkera. – И чего хорошего нашли в этом писаке? Срамота.

– Буквоед, а что тебе не нравится? – шумел-гудел народ. – Ты читал его последнюю вещицу? Нет? Не достал? А-а! Вот то-то и оно. Не только талантливо – гениально.