– Добытчики! – улыбалась женщина. – Ни свет, ни заря. Вы бы хоть позавтракали. Ваша рыба от вас не уйдёт.

– На пустое брюхо легче, – говорил парнишка и замирал, едва не пробалтываясь. – Легче рыбалить…

Золотаюшка родом была из поморского края России, поэтому имела свои представления о рыбалке.

– А вот у нас, – говорила, – когда поморки отправлялись весновать – ну, то бишь, рыбу ловить на озёрах – они всегда старались быть сытыми и деньги иметь при себе.

– Ну, мы же не поморки, правильно, сынок? – Отец приобнимал парнишку. – У нас другие приметы. Пошли.

По тёплому песку, не успевшему за ночь остыть, они спускались к берегу. В тихой, полупрозрачной заводи стояла морская лодка – большая, деревянная, с крепким кованым носом, с широкими вёслами, с железным трёхпалым якорем, который отец выковал недавно – взамен утерянного на глубине. В ласково-тёплой воде возле лодки живыми серебринками сонно плавали рыбёшки, краснеющие плавничками; они моментально шарахались под босыми ногами парнишки, стремглав разлетались на разные стороны – подальше от берега.

Весла начинали по-старчески покряхтывать, и лодка пропадала за пологом тумана. Мальчик смотрел на солнце, всё вышё вздымавшееся над океаном; потом смотрел на рыбину, взыгравшую перед носом лодки. Перо от подушки, застрявшее у мальчика в вихрах, выпало на воду – поплыло беленьким парусом.

Туман понемногу развеивался – нежный бриз набегал. Не теряя времени, отец начинал утренние уроки, вопросы задавал – по поводу бриза, к примеру. Парнишка был смекалистый, многое знал уже о направлениях бриза, которые менялись дважды в сутки. Бриз дневной или морской имел привычку набегать откуда-то с моря на остров, разогретый солнцем, и потому обладал зарядом освежающим, воздух влажнел от него. Бриз ночной – береговой – щёки надувал на тёплом берегу, дул в сторону моря и потому имел характер нежный, ласковый.

– Отлично! – хвалил отец, выслушав дитя. – Тебе в полёте это пригодится.

Лодка подошла к назначенному месту – кованым рылом ударила в прибрежный камень, таящийся на дне. Мальчик в воду соскочил – облегчить лодку. Руки у отца были могучие – Кузнецарь как-никак; одной рукой он ухватился за железную широкую ноздрю аккуратно кованного кольца – лодка заурчала, заскрипела брюхом и до половины вылезла на берег.

– Успели! – Голос тятеньки повеселел. – В самый раз!

– Куда успели?

Отец, глуховатый, как все кузнецы, не расслышал. «Успели» – это он говорил по поводу солнца, встающего из тумана в северо-восточной стороне, где едва проступали очертания острова. Скала за скалою, выходя из тумана, поднимались по-над водой, распрямляли гранитные хребты, расправляли каменные плечи в лохмотьях зелёной одежды. Утёс под названием Гордый – так нарекли его – самый громадный утёс, возле которого остановились, в эти минуту казался королевским, царственным утёсом – на голове у него сидела золотая корона солнца.