— Вот и он… Разлом… — только выдохнул Ларт, когда они приблизились к особо густому облаку смрадного горячего дыма и пара.

Малый Разлом оказался самой настоящей бездной, тянущейся вдоль хребта насколько хватало глаз. Он разверзся свежей раной, на дне которой вместо крови клокотал огонь. Наподобие вездесущих трупных червей пузырились и копошились потоки лавы, плавящие камни.

— И что, мы должны идти вдоль него? — с недоверием спросил Рехи, рассматривая хаос. Они держались подальше от края, подальше от обжигающего кожу и ноздри жара. Но пропасть сама приближалась к ним, подкрадывалась смрадом загадочных недр.

— Иначе никак… Держаться правой руки, — отвечал Ларт. Он уже не предлагал повернуть назад, он понимал, что путь назад отмечен сотней смертельных ловушек.

— Там будет перевал? Ты уверен?

«Как же этот путь могла пройти Лойэ? В одиночку? Жива ли она? Или обошла как-то иначе эти места?» — терялся в догадках Рехи, отчего сердце его все больше сжималось. Неизвестность давила хуже опасностей. В этой шипящей раскаленной тишине он бы обрадовался и ящерам. С ними-то проще: маши себе мечом, руби головы, вспарывай чешую. Это привычнее.

— Будет… Огонь… Да, прав ты, разваливается наш мир, — выдохнул с усилием Ларт, вновь взглянув на разлом. Но вскоре он упал на одного колено и остановился, пригибаясь к земле. Рехи попытался поднять его за подмышки, как делал уже сотню раз, но Ларт упрямо дернулся и кое-как встал сам. Он повернул голову к Рехи, и в расширенных синих глазах сквозила бездна такая же, как в глубине разлома.

— Вот идешь ты, идешь… А кому такой мир ты оставишь? — вдруг спросил Ларт.

— Какой еще мир? Какой? — недоумевал устало Рехи, призывая идти дальше, но Ларт вытянул связанные руки и вцепился в ткань туники, дернув на себя, заставляя слушать себя, как в былые времена:

— Мы все оставляем кому-то свой мир, даже если не понимаем этого.

Рехи вздрогнул, едва ли внемля словам, собеседник пытался что-то донести на ином уровне, что-то подсказать. Но оба не знали точно, как называются все эти сложные вещи. Мир… При воспоминании о мире почему-то сразу возникала Лойэ, родная деревня, да даже селение полукровок — хоть какие-то знакомые лица. И все они отмечались печатью потери. От этого Рехи возопил, резко отшатываясь:

— Нет у меня мира! Ушел весь! Ушел за горы вместе… — голос предательски задрожал, поэтому с губ сорвалось лишь ругательство: — Да к ящерам все это!

«Ушел за горы вместе с Лойэ осколок моего мира. Я бы подарил ей весь мир. Ей и Ларту. Нам троим хватило бы и крошечного мира. Нам, последним», — вздохнул мысленно Рехи, и отчего-то вновь захотел развязать пленника, отпустить его. Но Ларт загнал самого себя в более надежную клетку, почти убил себя прежнего. Он словно падал с огромной высоты, постепенно сдирая с себя слои полинявшей кожи.