— К трехногим! Здесь и идти нельзя! — запротестовал Ларт.

— Но так прямее всего до гор! Ты знаешь другой путь? — твердо отозвался Рехи, хотя от испарений и без того спутанные мысли и вовсе превращались в неразборчивое месиво образов и голосов. Из последних сил он концентрировался на пленнике, кое-как прикрывая лицо воротом туники.

— Не знаю, но мы здесь не пройдем! Надо обойти, — запротестовал Ларт, и Рехи вспомнил, что неплохо бы и ему прикрыть нос и рот обрывком кожи от одежды, ведь связанные руки не позволили бы опальному королю сделать это самостоятельно. Рехи обошел его, разорвал ворот и соорудил плохонькую маску, стараясь не встречаться взглядом с Лартом. Но пронзительно синие глаза все равно прожигали его хуже, чем гейзеры раскаленной кислоты вокруг.

— Мы здесь не пройдем! — глухо повторил Ларт, когда они продвинулись вперед, лавируя по островкам камней, увязая в горячей сере. Вскоре у них просто начали плавиться сапоги, а ступни обожгло такой болью, что Рехи пришлось уступить. Кое-как они выбрались назад, едва не заплутав в смрадном облаке. Боль выдернула из сонного оцепенения, острая, слишком реальная. На коже ног уже взбухали волдыри, рядом приглушенно завыл Ларт, проклиная своего мучителя. А Рехи и сам тихо заскулил, чувствуя, как на свежие раны налипает песок. Никогда раньше он не сталкивался с такими горячими камнями, а потому инстинкты подвели его.

— Назад надо… Назад…

— Куда, к трехногим, назад? — прошипел Рехи. — Где была твоя деревня, там теперь разлом, где была моя деревня — ровная пустошь. Может, деревня людоедов. Ну что, к ним сдадимся в рабство? Чтобы нам ноги сожрали…

— Проклятье, ноги… Как жжет!

— Ты это предлагаешь? Вот и все, что нас ждет, если мы повернем назад!

Слова срывались лающим хрипом, отрывисто и жестко, да еще Рехи встряхнул Ларта за плечи, но сам же пожалел о лишних движениях. Какое-то время им обоим требовалось просто посидеть на камнях подальше от опасного места. Оба вытянули ноги, попеременно морщась. Кожа остывала и постепенно восстанавливалась.

— Надо обойти, — заключил здраво Ларт.

— Ну так пошли! Вперед! — скомандовал Рехи, взмахнув мечом. При этом собственные руки воспринимались совершенно отдельным орудием, далеким и чужим, как и все тело. Мир вокруг с каждым днем вынужденной бессонницы распадался на линии, скользкие и гадкие, как сернистые наросты на камнях. И среди них уже почти не маячили светлые, зато они больше не свивались коконом вокруг Ларта. Возможно, в его хождении по пустыне тоже содержалась какая-то цель. Впрочем, большую часть времени он только стенал и бесил Рехи.