Рехи не предполагал такой преграды возле чернеющей гряды острых гор. Не просто так они царапали небо, не просто так высились молчаливыми великанами, точно стражи иного мира. Они запрещали странникам пройти долину вечной смерти, наполненную едкими парами. Они сторожили Разрушенную Цитадель.

Но все же двое затерянных путников неизменно шли, не останавливались, лишь охали от обожженных изъязвленных ступней. Рехи не знал, сколько времени протянет Ларт, сколько времени протянет он сам. И хотя его снова мучил невозможный голод, он не смел впиваться в жилу на шее. Иногда голод одиночества намного страшнее телесного. Да и мысль потерять вдобавок ко всем еще и Ларта с каждой сменой красных сумерек делалась все более невозможной. Поэтому когда тот спотыкался или грозился упасть без сил, Рехи упрямо подставлял плечо, хоть и не освобождал. Ларт же лишь обреченно вздыхал, а в глазах его сквозила пустота. Временами он бормотал что-то неразборчивое:

— Подарить бы кому-нибудь мир… Целый мир без боли… — но несвязные слова сменялись вполне четким указанием направления: — Малый Разлом близко…

— Что за ним? — спрашивал Рехи недоверчиво.

— Перевал.

Значит, Ларт исполнял свою часть обещания, но при каждом напоминании о цели пути, он кривился и охал:

— Нам все равно не пережить Малый Разлом, а если и минуем его, жители Бастиона нас настигнут.

И так красные сумерки, скрытые плотным тлетворным туманом, сменились непроницаемо-черной ночью. Даже привыкшие к ней глаза прирожденного хищника с огромным трудом различали хотя бы подобие дороги. Только чутье отвращало от попадания в кипящие озерца и расселины.

— Куда ты меня завел, трехногий ящер? — посетовал Рехи, когда вокруг появились не просто трещины в каменной породе, а настоящие разломы. Сквозь некоторые пробивался огонь, царил невыносимый жар, а от испарений устойчиво болела грудь, словно в ней застрял кинжал.

— К Малому Разлому. Верный знак — он рядом. Верный… — только кратко отвечал Ларт, но давился собственным голосом. Похоже, его тоже не спасали ни тряпица на лице, ни исцеление полукровок. Вскоре на повязке стали показываться следы крови после очередного приступа кашля. Рехи пока держался, пока не выплевывал свои внутренности. Впрочем, иногда казалось, что Ларт намеренно ведет их в западню, готовясь предать самой ужасной из всех смертей.

— Огонь… везде огонь! Я горю… Горю вместе с деревней, — только бессмысленно твердил он, временами то впадая в полное безразличие, то панически озираясь по сторонам. В такие моменты Рехи с трудом удерживал его от опасного рывка. Вскоре все проходило, но вплавленный в самое сердце ужас продолжал терзать опального короля все то время, что они брели по выжженной земле.