Ларт не приходил в себя, и страшно не хватало звука его голоса, хотя бы бессмысленных отрывочных фраз. Но все еще доносилось его сиплое дыхание, в нем все еще теплилась жизнь.

«Прости, Лойэ, если не дойду до тебя! Но я больше никого не брошу. Больше никого, как бы ни было тяжело. Не бросать — тяжело, я все понял. Но бросать тяжелее. Я понял!» — мысленно говорил с призраками Рехи, а ноги совершали новый шаг.

Он не останавливался, иначе тоже упал бы, иначе его поглотило бы гибельное дыхание Малого Разлома. Но он сам выбрал этот путь, и даже не вспоминал о Сумеречном и Митрии. Это испытание он проходил сам, один, даже без помощи линий мира. Теперь и он сбрасывал старую кожу, как ящер, как древний змей.

Не оставалось больше глупого звереныша Рехи из деревни старого адмирала и озлобленного пленника из поселения полукровок. Среди пепла и лавы выплавлялся кто-то новый. Так в кузнице закаляют сталь, так затачивают клинок души. На грани погибели Рехи впервые ощущал себя предельно живым и настоящим.

«Почти дошли… почти!» — твердил он каждый раз, и вскоре действительно туман потерял непроницаемую густоту. Малый Разлом еще служил неизменным ориентиром, но и он сужался, терял свою силу, лишь по каменистой земле стелились вдаль неразборчивые узоры трещин.

— Ларт… мы вышли. Ларт… — задушенным шепотом воскликнул измученный Рехи, когда легкие его расправились от притока прохладного пыльного воздуха. Гейзеры и лава оставались где-то позади. И вскоре глаза приметили между скал узкий лаз перевала. Они вышли! Выбрались. Проводник-пленник не соврал.

Но чего-то не хватало, чего-то очень важного, чего-то, в чем сосредоточилась цель путь вдоль страшного разлома. Звука дыхания над ухом, не хватало… Ларта.

Сердце пропустило удар, впившись осколком стекла. Нет! Невозможно! Нет! Рехи опустил Ларта на землю и впился взглядом в искаженное мукой совершенно серое лицо. Нет, так не бывает. Оно не серое, это просто налипла пыль, это просто… Смерть.

«Нет! Нельзя! Не его! Я не могу потерять и его!» — билась в висках на разные лады единственная мысль. Любой ценой, любым способом отогнать костлявую. Только не после пути через огонь. Только не после пережитого ими вдвоем.

Рехи смутно вспоминал, чему учили его в деревне, о чем говорил старый адмирал когда-то, вроде бы сказки врал, вроде бы что-то про утонувших матросов. Или он сам тонул когда-то. Рехи вспомнил, как сам недавно едва не потонул в омуте, Ларт же, кажется, утонул в песке, точнее, в тумане.

Возможно, в нем еще теплилась жизнь. Рехи не помнил названий и слов, но отчего-то четко знал, что делать. Он наклонился над Лартом, сорвал повязки с лиц, набрал в собственные истерзанные легкие побольше воздуха, а потом с силой вдохнул его в раскрытый рот умирающего, растирая его и кое-как давя на грудь. И где в такие минуты знания из снов прошлого? Хоть бы подсказали что-то по-настоящему важное! Разве же интересует кого-то история Великого Падения, когда… когда… Впрочем, Рехи не думал, он делал, он бился. Но не мечом. И даже не линиями мира.