Так же, как у Сумеречного, так же, как у него самого. Хотя бы в этом «учитель» не врал, хотя бы в этом проявлял настоящую самоотдачу. «Но ради кого ты стараешься? Помог бы ты Инде? Помог бы Лойэ, Ларту, Санаре или еще кому-то, кто умолял о помощи, но так и не дождался ее? — негодовал Рехи, продолжая буравить взглядом. — Помог? Или все это время чертил на песке каракули, размышляя о круге Тринадцати и Стражах Миров? Сумеречный помог бы, я уверен, но ты ему запретил, придумал такое ограничение. Или не ты… а кто-то над тобой. И если над тобой еще кто-то, то ему что, совсем все равно, сколько зла творится в мире?»

— Ты не орудие. Но мы еще не знаем, какой ты союзник, — ответил вскоре Митрий, замечая, что театральный жест не произвел должного впечатления. — Ты верно понял: черные линии жгут нас с Сумеречным, тебя жгут белые. Как ни странно, Двенадцатый опутан белыми в сочетании с темными. И с ним мы еще справимся. Но Разломы — порождение черных.

— Черными тоже нелегко управлять. Лучше бы научил чему-нибудь полезному, «учитель».

— Если бы я знал, чему, — вновь вздохнул Митрий, и Рехи впервые осознал невероятную растерянность могущественного существа. Впервые ему пришла в голову догадка, что двое полубогов — или кого там — не наделены достаточной мощью, чтобы решить все проблемы его мира по щелчку пальцев. До этого сжигала изнутри полудетская обида, ему все мерещилось, что эти двое запросто могли бы прекратить все разрушения.

— Двенадцатый, похоже, плотно окопался в своей Цитадели, — с надеждой на хлипкое примирение предположил Рехи, опуская голову и рассматривая слегка пошевелившуюся голую девицу на полу. Почему-то не оставляла мысль, что ей, обескровленной, очень холодно на каменных плитах и следовало бы перенести ее обратно на мягкую шкуру. Хотя бы в благодарность за фальшивое удовольствие, которое она ему доставила. Так Рехи и поступил, пока Митрий собирался с мыслями. Очевидно, прикидывал, что следует знать «орудию», а чего не следует.

— Да, окопался, — эхом отразился его голос. Пронесся по залу, застрял в тени витых колонн.

— И он может убить вас? М? Ну, так, хотя бы в теории? — все более смело интересовался Рехи, отходя от каменной глыбы со шкурой.

— Не может, — ответил Митрий и вздохнул: — И мы его не можем. В этом и есть ловушка бессмертия.

«Все-то вы о бессмертии любите говорить, что это ловушка-ловушка. Да мне бы хоть сто таких ловушек!» — подумал Рехи, но представил старого адмирала, наказанного за измену Двенадцатому долгой жизнью. Да, наверняка за измену этой безумной секте сумасшедший «бог» их мира наказал часть эльфов, ушедших в пустыню.