– А что ты считаешь помощью? – щурится бабушка.

Сегодня она в обычном халате. Не накрашена, без шляпы с полями. А дедушка… я вспомнила его. Эти мягкие черты лица, слегка перекошенные плечи, высокий лоб – в нем ничего не изменилось.

– Уезжай, Аня, – отрезает он.

– Вы опять? Я должна разобраться, что произошло с мамой.

– Ее кто-то убил, абсолютно точно. На теле были глубокие раны. Много ран. Над ней издевались, перед тем как сбросить с обрыва. Уезжай. Это слишком опасно.

– Хорошо, что опасно, – парирую я. – Люблю экстрим.

Почему, почему они не понимают, что я обязана найти убийцу? Что я за этим и приехала? Илона, Лида, бабушка и дедушка – они все меня от чего-то оберегают. Да так рьяно, что я вот-вот задохнусь.

– Мне пора, – улыбаюсь я, а у самой слезы на глазах. – Рада, что мы, наконец, встретились.

Я выскальзываю из комнаты, и за мной выскальзывает бабушка. Она наблюдает за тем, как я завязываю шнурки на кроссовках, грызет ноготь, переминается с ноги на ногу.

– Навести свою вторую бабушку, Аня. Ее зовут Нина. Соседняя улица, пятый дом. Она слегка не в себе, но… Вдруг именно у нее ты во всем разберешься?

– Ох… Спасибо.

Я бросаюсь бабушке на шею. Как же ее волосы пахнут яблоками!

– Надеюсь, ты найдешь убийцу, – хрипит она.

И мы расстаемся. Я выныриваю из домашнего тепла, так и не попрощавшись с дедушкой. Мы еще увидимся. Обязательно.

Я пересекаю улицу. Небо заволокло тучами, на горизонте сверкают молнии. Гроза парализует поселок.

Первая капля падает мне на лоб. Первый дом покосился и оброс шиповником.

Вторая – на макушку. Второй дом улыбается прогнувшимися ступеньками.

Третья – на плечи. Третий дом заболел туберкулезом и кашляет открытыми окнами.

Четвертая – на пальцы. Четвертый дом страдает от левостороннего сколиоза.

С пятой начинается ливень. Пятый дом машет мне калиткой, и я понимаю: мы знакомы.