– Бедный, бедный Рик, – повторил незнакомец. – И все же, я уверен, нас всех ждет счастливый конец. А ты?

– Это дело жизни и смерти, – настаивала Берди, впечатленная тем, насколько сдержанно звучит ее голос.

– Я знаю, – ответил Лорре. – Разве не захватывающе?

– Черт тебя дери! Положи трубку! Или помоги мне…

– Помочь с чем? Что может в такой ситуации сделать толстая девица вроде тебя, кроме как зарыдать?

– Сраный подонок.

– Всегда пожалуйста.

– Я тебя знаю?

– И да, и нет, – уклончиво отозвался он.

– Ты один из дружков Рики, да? – один из нариков, с которыми тот шлялся раньше. Это все какая-то идиотская игра. – Отлично, твоя тупая шуточка удалась. А теперь освободи линию, пока не нанес кому-нибудь серьезного вреда.

– Ты взволнована, – ласково произнес незнакомец. – Я понимаю… – его голос, как по волшебству, изменился, став на октаву выше, – ты пытаешься помочь тому, кого любишь… – Теперь он был женским, акцент изменился, масленность перешла в мурлыканье. И вот это уже был голос Гарбо.

– Бедный Ричард, – сказала она Берди. – Он так старался, правда? – Она была нежна, словно ягненок.

Берди потеряла дар речи: эта пародия была столь же безупречной, как и пародия Лорре, голос так же походил на женский, как прежде – на мужской.

– Хорошо, ты меня впечатлил, – сказала Берди. – А теперь дай мне поговорить с копами.

– Разве в такую прекрасную ночь не приятнее прогуляться, Берди? Вдвоем – только мы, девочки.

– Ты знаешь мое имя.

– Конечно я знаю твое имя. Мы с тобой очень близки.

– В каком смысле «близки»?

В ответ послышался гортанный смех, милый смех Гарбо.

Берди так больше не могла. Эта шутка была слишком хитроумной; она чувствовала, как поддается на уловку, словно и правда разговаривала со звездой.