Джуд и мама вернулись к нам. Мама написала в блокноте, по-прежнему не желая раскрывать наше умение общаться жестами: «Мы согласились держаться порознь. Чем больше людей, тем выше опасность шума. Они направляются на западное побережье, в Уайтхевен. Эти люди пришли с той стороны Пеннинских гор. Им также пришлось пройти через это».

Я вопросительно подняла брови. Мама беззвучно произнесла ответ:

– Нет, не «преподобный». Другие. Но ничуть не лучше. Четыре дня назад их было на восемь человек больше.

«Ты рассказала им про «преподобного»?» – черкнула я в записной книжке, и мама кивнула.

Мы проводили взглядом, как незнакомцы двинулись вдоль берега озера. Невысокая женщина несколько раз оборачивалась к нам. Перед тем как скрыться за поворотом, она на прощание помахала нам. Я помахала в ответ.

Мы перекусили тем немногим, что захватил Джуд, разломив буханку хлеба. Хлеб уже успел зачерстветь. Я понимала, что нам в самое ближайшее время нужно найти еду, а также укрытие. Однако мне не хотелось приближаться к строениям и деревням.

Спустившись к озеру, мы вышли на дорогу, идущую вдоль берега. По дороге на север нам встретились разбросанные летние домики, а также несколько крупных поселков. Мы обходили стороной эти безмолвные, вымершие места. Веспы сидели на крышах и кружились над деревнями, и можно было только гадать, сколько трупов они охраняют, сколько дремлющих яиц ждут первых звуков, чтобы проклюнуться.

Около двух часов дня мы поднялись на небольшой пригорок, и сверху нам открылся небольшой городок на берегу озера. Пара сотен домов выстроились вдоль бухты с пристанью и двумя десятками лодок, и несколькими прогулочными теплоходами на открытой воде.

Часть города сгорела. Почерневшие дома ощетинились обугленными балками перекрытий, устремленных в небо. Непогода завершила уничтожение выпотрошенных помещений, обгоревшая обстановка производила гнетущее впечатление. Стены обвалились, улицы и дворы были покрыты слоем сажи и пепла. Пламя уже давно погасло – я предположила, что пожары бушевали несколько дней, а то и недель назад, – однако в воздухе по-прежнему чувствовался запах гари. Запах мокрой золы, воспоминание об огне и вонь гниения. Зрелище было тягостное. Ничего подобного я еще не видела ни в интернете, ни по телевизору, и мне очень хотелось надеяться, что больше я такое никогда не увижу. И тем не менее я понимала, что в будущем меня ждут еще более страшные картины.

Тишина давила на нервы.

Махнув в сторону города, Джуд обернулся к нам. Его детское лицо было суровым. «Ему нужно чаще улыбаться, – подумала я. – Он должен смеяться, играть, что-то изобретать, а не думать о том, как бы все это поскорее закончилось».