Лишь некоторые из них садились в свои машины и уезжали или брели к зданию муниципалитета поглазеть на бесплатное представление — выглядели они какими-то сонными и смутно разочарованными. Однако лица остальных озаряла неожиданная догадка. Они были похожи на людей, вдруг ухвативших какую-то главную концепцию вроде того, как начертить схему простого предложения или как привести пару дробей к наименьшему общему знаменателю.

Эти заходили за угол, на узенькую аллейку, идущую вдоль деловых зданий на Мейн-стрит, — ту самую аллейку, где Эйс позавчера вечером припарковал «такер-талисман».

Футах в сорока продолговатая полоска желтого света вырывалась из открытой двери и падала на асфальт. Свет становился все ярче по мере того, как день превращался в вечер. В самой середине полоски лежала тень, словно силуэт плакальщика на похоронах, вырезанный из черного крепа. Тень, конечно, принадлежала мистеру Гонту.

Он поставил стол прямо в дверях, на столе стояла пустая коробка из-под сигар «Рои-'Ган». В эту коробку он клал деньги, полученные от покупателей, и из нее же давал сдачу. Клиенты приближались робко, в некоторых случаях даже испуганно, но всех их объединяло одно: все они были обозлены, у каждого имелся на кого-то большой зуб. Некоторые — таких было немного — поворачивали назад, так и не дойдя до самодельного прилавка мистера Гонта. Кто-то пускался бежать, вытаращив глаза, словно увидел какого-то страшного злого духа, лижущего в темноте свои когти. Однако большинство оставалось совершать сделку. И как только Гонт добродушно заговаривал с ними, занимаясь этой странной коммерцией с-заднего-хода в качестве чудесного отвлечения в конце длинного рабочего дня, они тут же успокаивались.

Мистер Гонт наслаждался своим магазином, но никогда не чувствовал себя так удобно за стеклами витрин и под крышей над головой, как здесь, на свежем воздухе, когда первые дуновения приближающейся грозы ерошили ему волосы. В магазине с его удобными лампочками под потолком над стендами все было неплохо, но... здесь — гораздо лучше. И всегда было лучше.

Он начал свое дело много лет назад — бродячим разносчиком на пустынной поверхности далекой земли, коробейником, таскавшим свои товары на спине, торговцем, обычно приходившим с наступлением тьмы и всегда исчезавшим на следующее утро, оставляя за собой кровь, ужас и горе. Шли годы, и в Европе, когда разразилась чума и разъезжали повозки с мертвецами, он ездил из города в город и из страны в страну в повозке, запряженной тощей белой лощадью со страшными горящими глазами и языком, черным, как сердце убийцы. Он торговал своими товарами прямо с повозки... и исчезал, прежде чем его покупатели, платившие мелкими, стертыми монетами, а то и продуктами, могли понять, что же они купили на самом деле.