— Ну? Он жив?

— Он сидит за твоим столом, курит сигарету и просматривает «Сельский закон и порядок» за этот месяц.

— Отлично, — сказал Алан. Ему казалось, он плачет, или смеется, или и то и другое вместе. — Это ему подходит. Клатт, Полли Чалмерз не звонила?

— Не... Подожди минуту, тут лежит журнал. Я думал, он пропал... Она звонила, Алан. Около половины четвертого.

— Про этот звонок мне известно, — поморщился Алан. — А позже?

— Тут не записано, но это ничего не значит. Шейлы нет, тут бродят эти медвежатники, так что кто может сказать наверняка?

— Спасибо, Клатт. Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать?

— Ага, кое-что есть.

— Стреляй.

— Они заполучили ствол, из которого Хью застрелил Генри, но Дейвид Фридман из отдела баллистической экспертизы полиции штата говорит, что не знает, что это за штука. Какой-то автоматический пистолет, но парень говорит, что никогда такого не видел.

— Ты уверен, что это был Дейвид Фридман? — спросил Алан.

— Ага, Фридман — так его зовут.

— Он должен знать. Дейв Фридман — это ходячая стрелковая энциклопедия.

— И все равно он не знает. Я стоял рядом, когда он говорил с твоим дружком, Пейтоном. Он говорил, что ствол немного смахивает на немецкий «маузер», но у него нет обычной маркировки и другой затвор. По-моему, они отправили его в Августу с целой тонной других улик.

— Что еще?

— Они нашли анонимную записку во дворе Генри Бюфорта, — сообщил Клатт. — Она была смята в комок и валялась рядом с его машиной... Знаешь его классический «тандерберд»? Он тоже был раскурочен. Так же, как и «тачка» Хью.

Алан ощутил, как здоровенная мягкая ладонь шлепнула его прямо по лицу.

— Клатт, что было в записке?

— Одну минуту. — Он услыхал легкий шорох, когда Клатт стал рыться в своем блокноте. — Вот оно: «Никогда не смей выставлять меня и отбирать ключи от моей машины, ты, чертов лягушатник».

— Лягушатник?