– Тьфу! Пакость! – скривилась Барбара, вытирая ладонь о полу куртки.
Шейла лежала на спине. Распоротая и тихая. Рот держался на затылке. Внутренности вывалились напоказ. Кролик, не попадая тарелкой о тарелку, медленно завалился на бок. Паровозик выскочил из дыры в боку и болтался на шнурках, как повешенный. Мелкая механическая нечисть, двигавшая и питавшая Шейлу, сдавала пружины. Трик-трак, трик-трак – утекала жизнь.
Барбара подошла к языку, который норовил уползти к лестнице, и размозжила его, растерла об пол. «ГХ» – прочитала она в брызгах крови и приняла к сведению.
– Тетенька, – взмолила Кристина. – Давайте уйдем отсюда!
– Конечно, милая! – сказала Барбара. – Обязательно уйдем. Прямо сейчас. Дай мне минутку.
Шейла не отзывалась на шлепки, пинки и удары. Ее солнце сгорело дотла. Барбара принюхалась к мертвому телу. Кукла пахла мокрым картоном.
– А вот это интересно, – прищурилась Барбара в сторону дома на холме. Отсюда он был едва различим. Но миссис Доплер не нуждалась в глазах. Она верила дому.
Кристина тонко закричала, когда проволока вновь стянула ей руки за спиной. Враг остался один, но безумия не убавилось.
Шейла уходила без движения.
Часы пробили полночь, и кукла превратилась в горку мусора. Сознание вытекало из нее капельками клея. Тишину оскорбил звук рвущейся бумаги.
– Господи, – шептали пухлые мужские губы. – Святый Боже!
Шейла терпеливо ждала, пока не превратилась в мумию из малярного скотча. Сердце брякнуло на пробу и вошло во вкус. Часа на три, не больше.
«Я хотела съесть тебя по правилам. Там, где он просил, так, как он сказал, – ярость Шейлы походила на ртуть. – Он обещал мне твое тело! Подонок! В жопу правила!»
Горная исповедь
Горная исповедь