– Примите мои соболезнования. – Влад сделал пару затяжек и затушил сигарету в сугробе. – Это вы приходили утром? Хотите что-то заказать?

Женщина молчала. На голове ее был капюшон с меховой оторочкой, поэтому Влад не мог как следует рассмотреть лицо. В пятно света попадали локон белокурых волос, аккуратный подбородок и растрескавшиеся губы. С одинаковым успехом ей могло быть и тридцать, и пятьдесят лет.

– Вы ведь гравировщик? – наконец спросила она.

– Да.

– Тогда я хочу сделать заказ.

– Давайте пройдем внутрь, я вам чаю налью. Заодно все оформим, обсудим.

Женщина покачала головой.

– Нет смысла. Он же умер, понимаете? Больше ничего не будет. – Она на мгновение подняла голову к Владу. Электрический свет мазнул по красивому лицу, блеснули стоящие в уголках глаз слезы. Теперь Влад дал бы гостье не больше двадцати пяти. – Просто нужно сделать что-то на память. Чтобы помнили, пока еще могут.

Она перевела взгляд обратно на двор. Дом позади него потихоньку просыпался, загорались окна. Под светом фар и уличных фонарей отступала темнота. Дети у качелей лепили что-то большое и бесформенное. Родителей рядом не было.

– Не отказывайтесь, – сказал Влад, отрываясь от странной картины, – давайте продолжим в мастерской. Я все понимаю, вам сейчас нелегко, но…

– Возьмите. – Женщина вложила ему в руки пачку мятых купюр. – Этого должно хватить. Я знаю, вы хороший человек. Вы все сделаете как надо.

Влад хотел было возмутиться, но тут разглядел едва торчавшие из рукавов пальцы женщины. Скрюченные, морщинистые, в пигментных пятнах. И без единого ногтя.

В мастерской зазвонил телефон. Влад на секунду отвлекся на звук, а когда обернулся, женщина уже уходила.

– Эй! Постойте!

Она миновала конус фонарного света и застыла на месте. Еле-еле различимая фигура в вихре снежинок.

– Он на самом деле умер, представляете? – повернув голову к Владу, крикнула женщина. – Мне на кладбище нужно. Простите.

И она ушла, растворившись в темноте морозного утра.

Кладбище было недалеко – в паре километров отсюда. Старая его часть давно срослась с ельником. Могилы укрывали тяжелые хвойные лапы, ветки царапали почерневшие кресты, тропинки усеивали зеленые иголки. А вот в новой части все было иначе, по-деловому, – с отдельным входом, беседками и ритуальными услугами на любой вкус и кошелек.

Влад знал это не только в силу профессии: в начале года он похоронил там жену. Опаздывая на последний автобус, она решила срезать путь до остановки и попала под машину. Все из-за чертовой метели. Из-за снега, падавшего сплошной стеной.

Будь проклята белая мгла вокруг, когда не видно ни людей, ни светофоров, ни приближающихся машин; когда рев ветра заглушает шум мотора и визг тормозов, а ты для водителя – всего лишь темное пятно, появившееся на дороге в последний момент. С тех пор метель у Влада ассоциировалась не с новогодним чудом, а с опасностью и смертью.