– Маловато, экселенц, – мялся Сыч.

– Маловато ему, – возмущался Ёган, – мужик на такие деньги со всей семьей месяц живет.

– Экселенц!.. Еще бы хоть десяточку…

– Иди, иди, – выгонял его Ёган, – господин хворый, а тут ты еще… Иди в кабак да сторожи там трактирщика.

– Ни пфеннига больше, – отрезал солдат. – Сиди там и смотри в оба. И чтобы денег тебе на десять дней хватило.

Когда Ёгану удалось выгнать Сыча, он спросил:

– Вы, может, поесть чего желаете, аббат велел вам всего давать, что в кладовых есть.

– Позови-ка Сыча обратно, – сказал коннетабль, чувствуя, что силы потихоньку возвращаются к нему.

– Да зачем же он дался-то вам?

– Зови. – Волков сел на кровати и поморщился от боли в ноге. Взял молоко, стал пить без удовольствия, через силу.

Сыч вернулся. Стоял, ждал, пока Волков допьет. Тот допил и начал:

– Трактирщика брать думаю.

– Нельзя так, экселенц.

– Почему.

– Возьмете вы трактирщика, а он в деревне человек видный. О том сразу разговоры пойдут. И тот, кто письмецо-то ему слал, об этом и узнает. И тогда ищи ветра в поле. Жидка брать нужно напоследок.

– А что ж нужно делать?

– Так убогого брать нужно, да и этого тихо, в ночь, чтобы слухи не пошли.

Волков вспомнил, что со старостой из Малой Рютте Сыч оказался прав, да и сейчас он говорил дело.

– Что ж, значит, будем брать ночью.

– Да, тихонько подъехать с телегой, дверь не ломать, позвать на улицу, мешок на голову и в подвал. А там уже спросить, от кого он бумаги носит, и желательно все вызнать до утра, пока его не хватились.