– Довела! Довела! Что ты за тварь такая?! Довела!

Под торпедо что-то хрустнуло.

– Видишь, что ты натворила?!

– Па!.. па!.. – заходилась Ника сзади.

Серёга игнорировал её. Он подался к Лерке, грузный, пышущий жаром, как поднимающийся из осеннего подлеска вепрь, и запустил пальцы в волосы на её затылке. Лерка заверезжала, зарываясь лицом в кулачки. Серёга смахнули их свободной рукой и ею же влепил жене пощёчину. Ладонь его была как мясистая лопата.

– Заткнись! – рявкнул он. – Заткнись, гнида пиндосская!

И, поскольку Лерка не послушалась, он врезал ей опять, на этот раз кулаком. Скула жены покраснела и вздулась, неожиданно ещё сильнее возмутив Серёгу: он и не замахнулся толком, в салоне для нормального замаха не хватало места. Он ударил Лерку третий раз, в лоб. Леркина голова дёрнулась, но он продолжал удерживать её за волосы и сразу вернул в подобающее положение.

Маленькие ручки обхватили Серёгин бицепс, и повисшая на нём Ника попыталась оторвать отца от матери, голося и комично закатывая глаза. Серёга стряхнул её, не глядя, и открыл подлокотник, где среди прочего барахла лежал складной швейцарский нож.

– Бог свидетель, не хотел! – проклокотал он, зажимая нож в кулаке для большей того увесистости. После чего продолжил охаживать Лерку.

В лоб, в щёку, в глаз, в нос, в лоб, в губы, в нос, в глаз.

Он почувствовал влагу на утомлённых костяшках и подумал про кровь. Но жидкость, которой уделала его супруга, оказалась совершенно прозрачной. Поначалу Серёга подумал про слюни или слёзы. Однако в ноздри шибанул резкий горячий запах, крепкий духан бензина, и Серёга на мгновение растерялся. Из ссадин, из разрывов кожи на лице Лерки, из хобота тапира, в который превратился её опухший шнобель, и даже из глаз тёк бензин. Серёга воззрился на жену с непониманием и отвращением. Лерка разлепила раздувшиеся, точно после инъекций, губы и изо рта потёк бензин, вымывая обломки зубов.

– Ва-ва, – произнесла она отчётливо и будто дразнясь. – Ква-ва.

И Серёга вернулся к тому, что воспринимал не иначе как воспитательный процесс. Самым бесящим для него было то, что Лерка даже не думала сопротивляться. Как можно не сопротивляться, когда тебя колошматят? Это только сильнее распаляло Серёгу. Правда…

Правда, если бы она сопротивлялась, подозревал Серёга, он бы вообще её убил.

Наконец он, пыхтя, откинулся в кресле. От него шёл пар, хотя кондиционер старался вовсю. Пот жёг глаза. Из-за бензинных миазмов разболелась голова и слегка подташнивало.

– Ухух, – тяжело выдохнул Серёга и разжал пальцы. Нож, брякнув, улетел под сиденье.