Источником информации всегда являлся дядя Женя. Приезжая, он заводил разговоры о жизни в Питере, травил байки и разные истории. Хотя, с оговорками. Рассказывал так залихватски, что казалось, будто не правду говорит, а сочиняет на ходу под действием алкоголя. Всё у него выходило гипертрофировано и метафорично, даже не верилось. А половину историй Игнат вовсе не понимал: про президента, спасение Администрации, закрытый периметр, очищение мыслей и так далее.

Только сейчас понял, что это и было самое интересное. И как это не додумывался расспросить дядю Женю подробнее? Одно слово, ребенок…

Задумавшись, он не сразу понял, что слышит какие-то новые звуки. Они словно запрыгнули в трубу и стремительно наполняли её: гул, грохот, дребезжание. Нарастали, нарастали, нарастали и вдруг заполнились всё вокруг. Чернота забилась в судорогах. Звуки отражались от бетонных стен, тонули в слое мха, прыгали по воде. А потом среди этих звуков сформировался и задавил всё остальное громкий мужской голос.

– Пятнадцать часов, друзья!

Игнат выронил фонарик, закрывая уши ладонями. Упал на пол в воду. Стены вибрировали, и эта вибрация проникла в тело Игната, заставив дрожать в судорогах.

– Это Господин Президент, и мы с вами триедины! Я, вы и наши с вами чистые мысли! Так повторим же молитвы, во здравие и очищение! Чтобы ни у кого из вас не было страха перед врагом человеческим. Чтобы каждый из вас мог встать, расправив плечи, и смело посмотреть в глаза проклятому завоевателю! Итак, преклоним же колено, друзья!

Голос был всюду в темноте. Кажется, он даже пробрался в сознание и зацепился крючьями за мысли, которые Игнат не хотел вытаскивать.

– Молитва первая, классическая! Отче наш, сущий на небесах, да освятится имя твоё…

Против своей воли Игнат тоже начал повторять молитву вместе с Президентом, оком нашим светлым, как говаривал отец. Тем, кто добился стабильности, всеобщей чистоты мыслей, сегрегации, кто объединил выживших в Питере, Москве, Пскове, Новгороде, кто выжил и помог выжить другим!

Где-то рядом тараторила молитву и Дружище. Он слышал её бойкий, звонкий голосок, выплевывающий слова: «…на земле, как на небе…»

Почти без паузы перешли ко второй молитве, очищающей мысли от дурного.

– Именно эти мысли делают вас безвольными, помните! Позволяют стать лёгкой добычей для паразитов! Не будем давать им шансов, друзья! Уничтожим с корнем! Вырвем старые и задавим новые! Против похоти и извращенства! Против насилия и тщеславия! Против всех грехов человеческих, начнём же друзья!

Игнату стало плохо от всепоглощающей вибрации чужого голоса. Он согнулся, вытошнил остатки еды под ноги, но продолжал говорить даже когда едкая слюна капала из рта. Не мог остановить поток слов. Мысли метались и умирали. Дурные, хорошие, разные. Молитва уничтожала всё подряд, вычищала. Как тогда, на поле среди рогоза. Но папа не был Президентом, папа не мог проникнуть в голову, а Голос мог.