Её судьба должна была стать уникальной. Потому что Лиза попала в круговорот моего дара, она слушал меня, верила, единственная на этом свете.

– Я не могу, – Лиза мотнула головой.

– Почему? Что тебя держит?

– Мы с Эдиком любим друг друга. Он обещал обо мне позаботиться, пока я не вырасту. Потом уйдёт от жены, мы будем жить вместе. Это хорошая судьба. Ты её видел, да? С Эдиком?

Эдуард Викторович, так мы его звали. Потому что учителю физкультуры было сорок два. Огромный лысеющий дядя с рыжей бородой. Накачанный, брутальный, дерзкий. Все его побаивались. А Лиза – влюбилась, значит.

– Ты серьёзно? – спросил я, срываясь на шепот. – Он же тебя старше в четыре раза. У него дети, ты сама для него ещё ребенок совсем. Лизка, ты чего?..

Она поднялась, отряхивая невидимую пыль с юбки и коленок. Поставила кружку на край стола. Вышла из кухни, не обернувшись. А я так и сидел в темноте, как дурак, переваривая чужую судьбу, которая не вязалась с тем, что только что услышал.

Городская обжарка

Городская обжарка

Я сбежал через два дня после нашего разговора. Ни разу не видел Лизу за это время, почти ничего не ел, не выходил из комнаты. Соседи – два двенадцатилетних пацана – притихли, понимая, что меня сейчас лучше не трогать. А я хотел найти кофе и пить, пока не лопну или не сойду с ума от терпкой горечи.

Выбраться из детского дома было проще простого. Где-то лет с десяти тебе открываются сокровенные тайны слабых дверных запоров, неприметных тропок, дыр в заборах и отогнутых решеток на окнах. Главное – желание выбраться наружу, а способы найдутся.

До этого я выходил в город два раза, ночами, прогуливался по тёмным улицам, заглядывал в супермаркеты развлечения ради. В одну из прогулок пробрался в кинотеатр и на огромном экране смотрел фильм про ведьм. В том же кинотеатре, посреди сеанса, уловил тончайший аромат кофе. В черноте зала показалось, что я снова пытаюсь выбраться из гущи, как при рождении, которая ослепила меня и выплюнула в этот мир. А за мной лез кто-то ещё, кто-то, кто источал запах пережжённых зёрен, стонал, повизгивал, рвал коготками густоту вокруг. Двигая руками и ногами, я выбрался (первый!), выбрался из кинозала и пустился бежать в прохладе ночи, пока не вернулся в детдом. Всё, что я приобрёл от прогулки в город – это кошмары про ведьм и головокружение, которое не проходило неделю.

Сейчас же возвращался, отогнув решетку на окне младшей группы, под дождём, прихватив с собой тощий пустой рюкзак и несколько кофейных зёрен, что остались после нашего с Лизой сеанса. Удивительным образом, мне было наплевать на собственную судьбу, хотя сбежал я из эгоистических побуждений. Ведь любовь, это самое эгоистичное чувство на свете. Хуже него только ощущение бессмертия.