Хотел быть кофейным богом, но вместо этого пришёл в себя в кухонном секторе, где гулко капало из крана, воняло отходами, решетки на окнах отбрасывали тени на полу. Лиза пила кофе быстро и жадно, обжигалась. Её пальцы перебирали горячий бок кружки. Глаза раскраснелись.

– Что будет дальше?

Пустая кружка перекочевала ко мне в руки, легла в ладони, отдав тепло. Заглянул внутрь, обнаружил комочки влажной гущи, прилипшей к стенкам и ко дну. Начал выскребывать. Начал класть на язык. Начал проглатывать.

Горечь просочилась в горло, прилипла к нёбу. Я морщился, но глотал. Соскрёбывал, оставляя катышки под ногтями. Глотал снова.

В какой-то момент увидел судьбу Лизы и застыл с вытаращенными глазами, пялясь в никуда, вглубь себя, в то чёртово измерение, которое открылось то ли из-за великого дара, то ли из-за кофеина в организме, передалось по матери или по отцу, или от демона или от ангела, не понять.

Чуть позже Лиза рассказала, что я упал на спину, будто из меня в мгновение ока вытащили позвоночник. Я выгнулся. Прочесал затылком по кафелю. Засучил ногами. Отшвырнул кружку. Захрипел. Что-то ещё. Как-то ещё. Бессмысленно и бессвязно. Перевернулся, сел на корточки, тряся головой – безобразно долго, быстро, дёргано тряс башкой, как старый рокер на концерте. Я хрипел и сипел. Лиза думала, что из меня выползет кто-то. Страшный и чужой. Разорвёт плоть и выползет. Она закричала, чем и привела меня в чувство.

Я ничего не помнил. Сидел на корточках, а ноги затекли. Спросил:

– Ты зачем кричишь?

Мне вдруг стало невероятно, до боли, жалко Лизу. Потому что я увидел её судьбу, как фильм, который длился двадцать семь лет, но ужался до нескольких секунд. Это был страшный фильм, его никому бы не хотелось пересматривать.

– Ты в порядке? – Лиза подползла ко мне, осторожно обняла и прижала к себе.

Я чувствовал, как стучится её больное (мне ли теперь не знать?) сердце.

От Лизы приятно пахло. Впервые в жизни мне захотелось обнять её, потому что Лиза была девушкой, а я, ну это самое, парнем. Захотелось погрузить пальцы в её волосы и как-то утешить.

Может быть, я путал жалость со страстью? Не знаю. Не задумывался.

– Ну и что ты там видел? – шепнула она.

– Ничего такого. Обычная судьба. Всякие там взлёты и падения, замужество, дети, путешествия. Ты же хотела путешествовать? Ну вот. Считай, всё самое лучшее.

Я обманул Лизу. Не было у неё ничего самого лучшего. Даже хорошего-то оказалось немного.

Американская обжарка

Американская обжарка

Помню переломные моменты в жизни. Первый: когда попробовал на вкус чужую судьбу. Второй: когда влюбился в Лизу.