– Пожалуй, откажусь.

– Как знаешь.

Он неторопливо, сыто дожевал. Вытер губы тыльной стороной ладони.

– Я знаю, почему ты хотел его убить.

– Почему же?

– Чувствуешь новый уровень. Тассеографию смерти. Каждый из нас рано или поздно приходит к этому.

– То есть когда-нибудь я стану таким же, как ты?

Он улыбнулся, и я увидел, как длинные острые клыки медленно втягиваются.

– Ты уже им стал, малыш Джезва. Просто пока ещё не понял. Пойдём.

Он протянул руку.

Он поднялся.

Я тоже встал и понял, как мы взлетаем над деревьями, оставляя чёрную кляксу мёртвого человека на снегу в парке.

Пальцы твари божией, наставника, существа из ниоткуда, погладили меня по губам, заставили открыть рот и впихнули между зубов влажную тёплую плоть. Мне стало до отвращения дурно, но я понял, что надо прожевать и проглотить. Только так. Я снова, как и много лет назад, вынырнул из густой влажной кофейной гущи, чтобы переродиться, стать другим. Я, дурачок, ещё не знал, что тварь божия хочет для меня того же, чего хотела мама: счастья и силы.

Жевал и глотал. Мне совали ещё. Снова жевал. Сырая плоть отвратительна.

Medium

Medium

Истина открылась. Я уже не Джезва, но ещё не тот, кем хотел бы стать. Стремлюсь, достигаю, пережёвываю.

Мне чуть больше двадцати.

Пятый год заманиваю людей в логово, пою кофе, сжираю их судьбы – а потом убиваю и гадаю на их внутренностях, гадаю на смерти, заглядывая на ту сторону, откуда никто и никогда не возвращается.

Вы когда-нибудь задумывались о судьбах людей, которые уже умерли? Если верить в загробную жизнь, то с лёгкостью можно допустить, что судьба человека не обрывается после того, как он испустил последний выдох. Его судьба перетекает в иное состояние. Это химия, ничего больше.