– Вот эту беру, – он указал на ножки девушки, – обалденные.

И пока Гена одобрительно цокал языком, разглядывая девчачьи прелести, Дима ухитрился вытащить непослушный «якобы нож» и запихнуть в рюкзак. Вновь еле слышно хикнуло. У-у-у-у, стервец.

– Дружище, оформишь бумаги? За меня ляпни подпись: жуть как тороплюсь, – Дима глянул на Гену, подмигнул. – С меня причитается.

Гена нахмурил брови, пожевал губы:

– Иди уже. Чего-то ты нервный, да и выглядишь хреново.… даже рогатому разрешил подпись свою шарахнуть… – на лице Генки читалась крайняя степень удивления. – Только бабу самовывозом!

– Да-да, я сейчас её и заберу. Спасибо, друг, выручил.

Дима зашёл домой. Вместе с девушкой для жертвоприношения. Устало вздохнул, посмотрел на грязь в коридоре: эх, можно было и зомби впустить. Жало скорпикоры кому-нибудь в спину! Устал…

– А ты можешь прибраться, – с надеждой спросил он у спутницы. – Или ужин забабахать?

Молчавшая до этого момента барышня томно прикрыла глазки:

– Неа. Я – жертва. Могу попробовать сбежать. Надо?

– Точно нет, – Дима был не против побега, в любой другой день он с радостью бы сцапал грудастую красавицу, но надо было ещё подготовиться к Жертвоночи и что-нибудь сожрать. – Посиди пока на кухне.

Нормально поесть так и не удалось. Дима заучивал зубодробительную латынь, рисовал мелом круг призыва, привязывал девушку к столу в гостиной. Ближе к полуночи всё было готово.

Трясясь от голода и усталости, он выговорил последние слова призыва. В комнате потемнело, что-то отвратительно забулькало, соседи-оборотни взвыли, ощущая приход в этот мир кого-то могучего, страшного.

Посреди комнаты появилось Оно. Неописуемо ужасное, в обрамлении извивающихся щупалец, слюнявых пастей, клыкастых ртов, зло глядящих глаз.

– Здоров, смертный. Я – Владыка Ньярли, – проскрежетала одна пасть. – Ну у тебя и грязища. Одобряю. Давай ближе к финалочке: времени мало, сегодня много вызовов.

Дима взмахнул «якобы ножом», с этими приготовлениями так и не успел найти замену, и воткнул его в грудную клетку девушки. Барышня подмигнула, мол, молодец. Минут пять он остервенело резал, вскрывал, рвал – наконец извлёк сердце, с силой дёрнул: хрустнуло, чавкнуло. Измученный процедурой Дима начал произносить ритуальную фразу:

– Я приношу этот дар, о великий Владыка Ньярли…

– Постой-постой, что это у тебя в руке? – перебил хтонический гость. – Да это же мой Ужастик! Милый засранец, папочка уже везде тебя обыскался. Иди сюда, уродец. Папочка накормит тебя тёмными душами и почешет пузико.

«Якобы нож», торчащий из ещё бьющегося сердца, легко выскочил из ослабевших Диминых пальцев, брякнулся на пол и покатился в сторону неописуемого ужаса. Сердце продолжало сокращаться, выплёскивая кровь, оставляя багровую дорожку.