Замешкавшись в некоторой нерешительности, я последовал за хозяином через узкую переднюю в комнату и обнаружил его там уже сидящим на высоком табурете между массивным, обитым железом сундуком, и затертым пюпитром, на котором возлежал раскрытый ветхий фолиант, вмещавший в себя, должно быть, тысячи страниц.

В дальнем углу, под откосом низко нависающей балки, подпирающей потолок, располагался обставленный благовониями синтоистский алтарь, на краю которого находилась стойка с большой курительной трубкой; у алтаря на полу расстелена выцветшая циновка, местами прожженная и испачканная каплями воска.

Эти старомодные предметы составляли весь скудный интерьер жилища отшельника. Ведь эта убогая комнатушка с облезлыми стенами являлась единственной в его тесной лачуге.

Субтильные и на удивление длинные ноги господина К., обутые в изношенные туфли, покоились на засаленной подушке с бахромой. Седоватые, неухоженные усы блестели в свете лампы и восковых свечей, расположенных в оконных нишах и канделябре на полу. На лице его лежала прямая полоска тени, как бы сглаживающая неровности большого носа и придающая его глазам поразительную глубину и проницательность.

Угловатое тощее лицо, казалось, странно менялось, когда огоньки оплывших свечных огарков трепетали из-за беспорядочных воздушных завихрений, вызванных моими шагами из одного конца комнаты в другой. Я был сильно обеспокоен своей неординарной проблемой и готовился рассказать о ней известному медиуму и заклинателю духов.

Все началось с дурного сна, в котором я бежал среди титанических каменных развалин, обрушенных колоннад с потемневшими капителями, напоминавших остатки античного храма. Бежал от сонма длинных теней, выползающих из зловещей черноты древних руин, то и дело бросаясь под своды сумрачных арок, сплошь оплетенных жгутами черных лиан, огибая замшелые статуи неведомых богов и вбегая в темноту полуразрушенных нефов, стараясь не смотреть на непотребные изображения на потрескавшемся мозаичном полу.

Страх, леденящий и безотчетный, гнал меня в сумрак развалин, в самое сердце тьмы, когда внезапно навстречу мне вышла неясная фигура, точно сотканная из черного клубящегося дыма.

Меня разбудил мой собственный крик. Была еще ночь, и где-то в подворотне слышались частые постукивания трости слепого бродяги. В спальне моей царил непроглядный мрак, скованный дремотной тишиной. Я услышал тихий скрежет за окном и встал с постели, словно желал убедиться, что это всего лишь ветка старого дуба царапалась о стекло.

Стоял туман, белый и густой, как прокисшее молоко. Бледный месяц, казалось, украдкой глядел на спящие улицы сквозь клочья дымчатых облаков. Его мертвенный свет проливался на крыши храма Бодхисаттвы Экаджати, вдали на побережье, где в окружении тучных деревьев суги, он походил на огромную жирную жабу, затаившуюся в траве.