Он, конечно, понимал, что в обществе «вседозволенности» жертвой, если такое понятие применимо к нему, является слабый. Ему следовало удвоить меры предосторожности для охраны своей собственности от совершенно естественных и, согласно утверждениям некоторых психиатров, достойных едва ли не одобрения усилий грабителей. Приходя домой после ужина с другом, он не без удовольствия осматривал изысканный декор решеток, при помощи которых рассчитывал воспрепятствовать планам воров, следовавших своему естественному и похвальному побуждению подчинить его и завладеть его собственностью. Вседозволенность стала моралью современного общества, и при всем своем несогласии с этим Вивиан испытывал легкое чувство вины оттого, что пытался ей противостоять.

На буфете у него в гостиной по-прежнему стояла, среди прочих аперитивов, бутылка с надписью «Просьба не трогать». Никто ее и не трогал, кроме крыс, которые давно перевелись. Глядя на нее и отмечая, что уровень жидкости все еще держится под буквой «П» в слове «Просьба», Вивиан испытывал облегчение, но вместе с тем и (почему-то) легкое разочарование.

А затем настала ночь (часы показывали около трех), когда случилось неожиданное. Из своей спальни, располагавшейся прямо над гостиной, он услышал непонятные звуки: тихое шарканье, скрип мебели и периодический шепот. Что делать? Он выбрался из постели, запер дверь спальни, закрыл окно так тихо, как мог, и вернулся в постель, хотя, конечно же, не собирался спать. Телефон был у него под рукой – не позвонить в полицию? Нет, взломщики услышат и либо скроются с добычей, либо вломятся к нему в спальню (проникновение со взломом!), снова его изобьют и свяжут. Полицейские сами говорят, что в подобных случаях – когда речь идет об опасных преступниках, – благоразумие прежде всего. Натянув одеяло на голову, он притворился спящим и стал надеяться, что те, кто внизу, не услышат, как колотится его сердце-обличитель.

Укрывшись от посторонних глаз и отгородившись от посторонних звуков, он едва слышал, что творилось внизу. Но, когда он выглянул из-под одеяла и прислушался, ему показалось, что звуки смолкли. Грабители, несомненно, ушли, забрав с собой то, что их предшественники заботливо для них оставили. Да, тишина была полная. Ни к чему запирать стойло, когда лошадь убежала, но Вивиан почувствовал, что наконец может набрать 999[146] без угрозы для здоровья и жизни. Он рассказал о случившемся, и дежурный полицейский заверил его, что к нему приедут через четверть часа.

Это известие внезапно вселило в Вивиана уверенность, и не только уверенность, но и любопытство. Ему захотелось увидеть, что же все-таки забрали воры. Что они оставили, стало понятно, едва он приоткрыл дверь гостиной, по запаху фекалий. Зажав нос, он открыл дверь пошире. И тут же захотел закрыть ее и броситься наутек, так как увидел следующее: два человека в масках склонились над третьим, со снятой маской. Он лежал на полу, раскинув руки в стороны и скрестив ноги, как у статуй крестоносцев, макушкой к двери, задрав подбородок. Своей позой и неподвижностью он напомнил Вивиану бабочку на доске.