Ольгу смело волной удара, шею скрутило болью, перед глазами вспыхнула и погасла ослепительно белая молния.

Сашка нерешительно стояла в темном коридоре. Из-под двери сочился бледный желтый свет, за дверью был папа. В его комнате стояла тишина. Может быть, он работал. Он часто работал ночью, особенно после аварии.

Сашка помнила глухой сильный удар, а потом сразу – небо в окне машины сквозь круглые капли дождя.

– Мама? – позвала она.

Мама не отвечала.

Сашка почувствовала, что ее сейчас вырвет.

В окне показалось незнакомое лицо, и все происходило быстро и сумбурно.

Потом они с папой остались вдвоем, как и мечтала Сашка. И часто!

Только она и папа, который не говорит ежеминутно, что делать, не слушает нудные песни, рассказывает причудливые истории, обращается к ней то «мадмуазель», то «фройляйн», то «инфанта» – странные слова, но они звучали красиво, и Сашка ощущала себя красивой, когда папа так говорил.

После аварии, как только Сашу отпустили из больницы, папа долго сидел у ее кровати, держал за руку, то и дело отправлялся на кухню по поручениям. Она намеренно говорила слабеньким голосом, просила то воды, то какао, то бутерброд с плавленым сыром, то шоколадку, то носки из шкафа и, наконец, смилостивилась, сказала, что желает поспать.

Папа плакал за стенкой. Неспящая Сашка, прижавшись ухом к стене, слышала глухие сдавленные звуки и цепенела: вместо удовлетворения внутри раскрывался цветок ужаса.

В фантазиях, где они с папой жили вдвоем, она никогда не задумывалась, где в это время будет мама. Она как бы пропадала на время, но сейчас страшное осознание наползало, как темнота: что, если мама пропадет навсегда?

Сашка зарылась в одеяло с головой, безуспешно прячась от собственных мыслей. Она спрашивала про маму, и папа каждый раз отвечал уклончиво: «Скоро увидитесь!»

И Сашка думала: все в порядке.

Мама вернется когда-нибудь потом, когда Сашке захочется.

А что если папа врет?

В тугом коконе одеяла Сашка не слышала, как открылась дверца шкафа.