Вечно с семейными сотрудниками такая беда, подумалось мне. Как только появляется свой ребенок, работать с трупами детей становится невозможно.
– Ладно, черт с вами. Мы ее заберем…
– Другой разговор, – одобрил Макс. Он отложил ноутбук и, взявшись за рычаг, приготовился ехать.
– Постой, – поднял я ладонь. – Мы заберем ее. Но морщить не будем. Ты знаешь, Макс, был бы это мужик, я бы слова не сказал. Но здесь хочу быть уверен.
– А сейчас не уверен?
– Не перебивай. В общем, мы увезем ее на днях. Сначала я договорюсь с диспансером. Положим ее в стационар, на экспертизу, пусть врачи ей крышу обследуют. Если мать и вправду поехавшая, от Николаевича будет больше толку, чем от наших допросов. Он – психиатр матерый, разберется. А пока продолжим искать тело.
– Хренов ты демократ, Миша! – взвинтился опер. – Какого черта эту алкоголичку жалеть? Нашел, мля, даму, ей-богу!
– Не ори. И не торопись.
– Да с хрена ли не торопись?! – Максим ударил ладонью по рулю. Затем снова достал ноутбук. – Ты послушай, бляха муха, че она несет!
Вновь зашипел динамик, и оттуда донесся шепот:
– Макс, у меня есть уши. Я с первого раза все разобрал.
– Тогда почему не вяжем мамашу? Почему жалеем?
Я вытянул зубами очередную сигарету, посмотрел в ноутбук и спокойно ответил:
– Да потому, что это не ее голос. Вот почему.
Чертей не существует. И ведьм не существует. Я знаю это точно. Виной всему переутомление, мираж…
– Начальник? Ты чего?