– Дурак, что ли? Куда ее теперь пускать в таком виде? Берите явку, дату не пишите. Завтра повезете мамашу в город на психушку, как договаривались. Как скинете, возвращайтесь сюда. Я пока поговорю тут с одним дедком.

– Что за дедок?

– Не знаю. Какой-то Саныч. Забегал сюда утром, искал меня. Говорит, хочет что-то важное рассказать. Про прошлые случаи.

– Про прошлые?

– Ага. Якобы такое уже здесь бывало.

Опер свел брови и посмотрел на меня подозрительно:

– Миш, ты че, детективов перечитал? Или триллеров?

Я вновь усмехнулся. На этот раз по-доброму.

– Пошел ты, скептик хренов. Иди лучше проверь, чтобы наш татарин бабу не расстрелял, пока мы тут курим. А я пойду. Познакомлюсь со стариком.

Часы показывали половину четвертого. Спать не хотелось.

– Ладно, Саныч, – сказал я после того, как половина наливки уже бултыхалась в желудке. – А теперь скажи мне. О чем ты промолчал в прошлый раз, когда мы только встретились?

Старик перекрестился.

– Ей-богу, все сказал, начальник. Два раза девки пропадали. И постоянно эта колыбель в лесу появлялась. Первый раз я еще мелким был, плохо помню. Я тогда с батей на охоту пошел, мы ее нашли недалеко от солонцов.

– Прям ее-ее?

– Та же самая, Богом клянусь! – старик вновь осенил себя крестным знамением. – Я даже погремушку эту помню. Больно она мне тогда понравилась, хотел себе забрать. Но батя не дал. Сказал, мол, лешего это колыбель – не вздумай трогать.

Захмелевший старик взмахнул рукой, пытаясь изобразить грозящего пальцем отца. Чуть не опрокинул бутылку.

– Вот, значит. А второй раз – уже в восемьдесят девятом. Ну там ваших хренова гора приехала, так что, если надо, дело найдешь. Тоже, значит, девчушка – месяца три от силы, пропала ночью. Куда? Как? Черт знает. Искали-искали и в итоге закрыли мамашу. Решили, что она дочь прикопала. Потом, вроде как, та даже призналась и место показала, но только все равно не нашли. Всю тайгу с собаками исходили, перекопали все, а не нашли.

Я придвинулся ближе. Резко ударил ладонью по столу.