Проснувшись после обеда, я какое-то время лежал в кровати и пытался сообразить спросонья, откуда в моей груди взялось это беспокойное чувство. Словно случилась беда… Что-то необратимое.

Я никак не мог вспомнить, что именно. Пока не повернул голову и не увидел в коридоре опрокинутый чемодан и разбросанные вещи, как память тут же перенесла меня на несколько часов назад. Перед глазами ярко развернулась картина минувшей ночи.

Дергающаяся от рывков дверь. Подпрыгивающий в скобе крючок. И ведьма в белой сорочке.

Я лелеял надежду, что все это мне приснилось. Обыкновенный ночной кошмар. Но когда я встал с кровати и вышел в сени, то увидел на колыбели отпечаток ладони. Грязный и свежий.

– Завтрак на столе, – раздался голос позади.

Я вздрогнул и обернулся. Саныч стоял, одетый в свой вечный тулупчик, и смотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

– Спасибо, – кивнул я. – Ты видел?

Я указал на обнаруженный след. Старик какое-то время глядел на колыбель, погрузившись в собственные мысли, а затем, не произнеся ни слова, обулся и вышел из дома.

Через пару секунд я услышал, как во дворе хлопнула калитка.

За завтраком я ел приготовленную стариком перловку и, тупо глядя на печь, думал, как мне теперь жить дальше. Что сказать операм?

«Они ведь не поверят. Даже если Саныч подтвердит, все равно не поверят. Подумают, что мы перепились с ним здесь ночью».

Взвесив все за и против, я пришел к выводу, что лучше не говорить Максу и Эдику ни слова. Иначе они перестанут воспринимать меня как следователя. И вообще… Как здорового человека.

«Нужно отправить колыбель в город, – решил я. – И игрушки тоже. К черту их. Пусть будут подальше отсюда, валяются где-нибудь у экспертов».

Выйдя в сени, я сфотографировал отпечаток ладони на телефон, после чего запаковал колыбель в бумагу и вернулся в коридор. Я хотел забрать игрушки, но, еще даже не глянув на чемодан, все понял.

– Ах ты сука старая…

Свертки пропали. И соломенные куклы, и козлик. Саныч украл их.

В первую секунду я хотел броситься на улицу – догнать старика. Но уже во дворе остановил себя. Подумал: «Куда ты на хрен денешься. Все равно домой вернешься к вечеру. Тогда и поговорим».

Я убрал колыбель в багажник машины. Потом сел за руль и закурил. Я попробовал набрать Макса, но связь опять не ловила. По какой-то причине она отвратительно работала днем и появлялась лишь после полуночи. Тогда я решил доехать до сельсовета. Все равно предстояло напечатать постановление, а единственные доступные компьютеры находились там.

Добравшись, я зашел в поднадоевшее за десять дней здание и поздоровался с местной администрацией. Женщины приветливо улыбнулись. Как обычно, они предложили выпить кофе, но я отказался и тут же нырнул в выделенный нам с операми кабинет. Внутри никого не оказалось, хотя обычно один из коллег был на месте.