– А есть о чем?

Арес уселся прямо в траву. Аграфена совершенно неграциозно плюхнулась рядом. От нее пахло чем-то вкусным, какой-то гремучей смесью запахов. Арес различил аромат земли после дождя, папоротника и, кажется, жженых покрышек.

– Есть! Я так поняла, папенька мой не желает вводить тебя в мир здешних легенд и преданий.

– Подслушивала?

– Вас и подслушивать было не нужно: голоса у вас громкие, молодецкие.

– И? – Арес вопросительно приподнял бровь.

– А я готова ввести.

– Разумеется, за умеренную плату? – Он скосил на нее взгляд.

– Возможно, даже за неумеренную. Это уж как пойдет.

– И ты уверена, что у меня есть такое бабло?

– У тебя, разумеется, нет. – На этом моменте стало обидно, но Арес продолжил хранить невозмутимое молчание. – А вот у твоего дружка, я уверена, деньги имеются.

– Откуда такая уверенность? – спросил Арес с любопытством.

– Я его срисовала. Еще в городе, когда вы только приехали.

– И по наличию крутой тачки сделала скоропалительный вывод, что денег у него куры не клюют, а сам он спит и видит: как бы поделиться ими с тобой?

– Вообще-то не по тачке. Просто у меня фотографическая память и склонность к анализу. Не суть! Я готова предоставить вам информацию, но мне хотелось бы участвовать в вашей экспедиции.

– Становись в очередь, – буркнул Арес, вспоминая свой недавний телефонный разговор с Командором.

– Смешно! – Аграфена фыркнула совершенно по-кошачьи. – Никто ни в Марьино, ни в Гадючьем логе не станет вам помогать. Так что не надо мне рассказывать про очередь, дружок!

Арес молчал. Иногда дамочкам, особенно таким экспрессивным, нужно давать выговориться. И тогда есть вероятность, что они сами разболтают даже то, о чем не планировали сообщать. Такой вот у него был жизненный опыт. Так и вышло.

– Хорошо! – сказала Аграфена, уразумев, что Арес – кремень и непрошибаемая стена. – Давай так: в знак доброй воли я расскажу тебе о детках!

– О каких детках? – По непрошибаемой стене пошли трещины.