– К чему ты клонишь, Агриппина? – Специально обозвал ее неправильным именем, чтобы встряхнуть. И ее, и себя заодно.

– На пороге того дома, в котором вы сейчас живете, нарисованы символы и фигурки, – сказала Аграфена, не обратив внимания на его выходку. – Весьма условное изображение ваших вчерашних визитеров там тоже есть. А еще там нарисованы существа с дымящимися головами, волки, змея и рыба. Ничего не забыла?

– Вроде ничего. Но ты снова не сообщила мне ничего нового. Каракули на пороге ты вполне могла видеть. Может, этот ваш Митрофаныч водит в дом экскурсии за умеренную плату! Ты мне лучше скажи, что это за символы и кто эти детишки?

– Это марёвки, – сказала Аграфена и взъерошила свои и без того дыбом стоящие волосы. – Болотные духи. Согласно легендам, марёвки когда-то были обычными детьми, но умерли на болоте насильственной смертью. Может, утопили их. А может, сами утонули. Или еще какая беда приключилась. В общем, получились из милых малюток неупокоенные души. Причем злые, зловредные и вечно голодные. Бывают, конечно, исключения, но обычно марёвки охотятся парами.

– Охотятся?

– Ну а как по-другому это назвать? – Аграфена пожала плечами. Плечи у нее были острые и загорелые. Захотелось до них дотронуться, но Арес себе не позволил. Нельзя отвлекаться от важного ради всякой ерунды. – Обычно они не выходят за границы болота, но к домику на Змеиной заводи иногда наведываются. Подозреваю, что бывает, и внутрь заходят.

– Пару месяцев назад могли зайти?

– Намекаешь на тех мужиков, что рядились экологами, а сами шастали по болоту с металлоискателем? Никто не знает, куда они на самом деле девались, но чисто гипотетически они могли стать жертвами марёвок.

– Как они охотятся? – спросил Арес. – В смысле, чем питаются?

– Не плотью, – усмехнулась Аграфена. – Они присасываются к жертве языками.

– Кровососы, что ли?

– Скорее энергососы. Марёвки жертву высасывают, но не на физическом, а на ментальном уровне. Гипотетически. – Аграфена снова усмехнулась. – Присасываются они либо к солнечному сплетению, либо к основанию черепа.

– Какие удивительные анатомические познания, – пробормотал Арес.

– И в том, и в другом случае финал один! – Аграфена взмахнула рукой. – Жертва теряет рассудок. Если марёвку вовремя успевают оторвать от донора, дело заканчивается той или иной степенью амнезии. А если помочь некому, то все, конец. Они сами уходят в топь.

– Марёвки?

– Жертвы! Бредут, не разбирая дороги, пока не попадают в трясину. Или, если умудряются дойти до торфяников, падают в торфяные ловушки. Говорят, пару раз добирались даже до Марьино, но я в это не особо верю.